Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

убедиться, что приказ о прекращении огня доведен до всех частей до установленного срока. Около часа ночи связались с министром иностранных дел и поручили ему сообщить о моем согласии с предложением. Спустя несколько минут он передал это сообщение далее, следовательно, мой ответ должен был поступить в посольство СССР в Стокгольме заблаговременно.

Всем сухопутным, морским и воздушным силам был отдан приказ прекратить огонь в 7 утра 4 сентября. После этого часа начали поступать возмущенные донесения, что русские продолжают боевые действия, будто ничего не произошло. В течение дня было предпринято несколько попыток прорвать наши оборонительные позиции, и даже были атаки с предшествовавшей артиллерийской подготовкой. Некоторые командиры через офицеров-парламентеров с белым флагом обратились к русским, и те заявили, что им приказ о прекращении огня неизвестен. В этой абсурдной ситуации пришлось отдать новые приказы, запрещающие любые боевые действия, кроме случаев, когда противник пытался прорвать наши позиции, которые нам, пока обстановка не прояснится, следовало рассматривать в качестве демаркационной линии.

Так прошел день и следующая ночь. Вскоре после 7 часов поступили первые донесения о прекращении русскими боевых действий.

Я не знаю, почему русские отложили перемирие на 24 часа. Этот факт упоминался в преамбуле к представленному финской делегации тексту и привел к обмену мнениями, заслуживающим того, чтобы быть спасенным от забвения. На вопрос наших делегатов, действительно ли необходимо упоминать события, связанные с прекращением огня, Молотов заявил, что финны прекратили огонь на 24 часа раньше русских и что «наши привычка и принцип – представлять факты правдиво, такими, какие они есть».

Обстановка на севере была тревожной.

7 сентября был отдан приказ об эвакуации провинции Лапландии, откуда гражданское население необходимо было перевести или в районы южнее реки Оулуйоки, или в Швецию. Благодаря помощи шведских официальных органов и прекрасной организации мучительная эвакуация через границу была проведена быстрее и лучше, чем мы смели надеяться. Снова детям, женщинам и старикам пришлось покинуть свои дома, и снова впереди была война.

Ночью 15 сентября, когда мой поезд стоял на станции Коувола, из штаба поступила телефонограмма. Немцы потребовали капитуляции гарнизона Гогланда, и, когда это требование было отклонено, они атаковали остров. Командующий морскими силами генерал-лейтенант Вальве приказал гарнизону обороняться. После тяжелой битвы, в которой пленили 700 немцев, подполковник Миеттинен вынудил наступающих отойти. История закончилась тем, что храбро отразивших атаку защитников русских интернировали.

Я поблагодарил генерал-лейтенанта Вальве за его решительное вмешательство в дело и отметил, что немцы своими глупыми действиями облегчили нам задачу в тот самый момент, когда мы столкнулись с необходимостью заставить их покинуть страну силой оружия.

Советский посланник в Стокгольме дал понять, что делегация должна отправиться в Москву как можно скорее. Она прибыла в Москву 7 сентября, но вызова в Кремль ей пришлось ждать неделю. Вечером 14 сентября, за день до первой конференции, у премьер-министра Хакцелля случился инсульт, не позволивший ему принять участия в переговорах, а через несколько месяцев сведший его в могилу. Поэтому на конференцию отправились генералы Вальден, Гейнрихс и О. Энкель. Главой делегации назначили министра иностранных дел Энкеля.

В течение следующих нескольких дней прояснились русские условия перемирия. Большую часть из них мы уже знали. Новым было то, что русские вместо Ханко потребовали территорию в непосредственной близости от столицы – так называемый округ Порккала, состоящий из большей части общины Кюркслатт и полуострова Порккала, а также частей трех приграничных общин, который должен быть сдан в аренду Советскому Союзу на 50 лет. Кроме того, должна была быть уступлена вся территория Петсамо, и таким образом Финляндия теряла свой единственный арктический порт. Военная контрибуция была сокращена с 600 миллионов до 300 миллионов американских долларов, подлежащих выплате товарами в течение шести лет. Армия должна была быть отведена к границе 1940 года и демобилизована в течение 2,5 месяца со дня подписания перемирия, что означало, что немецкие войска должны были быть изгнаны или интернированы в ходе демобилизации. Далее Советскому Союзу в целях достижения окончательной победы над Германией должно быть предоставлено право пользоваться портами и аэродромами в Южной Финляндии, а также до окончания мировой войны нашим торговым флотом.

За выполнением условий должна была следить Контрольная комиссия союзников (русская). Соглашение о перемирии вступало в силу с момента подписания. Это означало, что оно не подлежало ратификации, и согласие парламента должно быть получено заранее.

15 сентября правительство собралось для обсуждения условий. Согласия достичь не удалось, и вопрос на время остался нерешенным. Тем вечером я обсудил с бывшим министром иностранных дел, что условия ужасны, но если мы не примем их, то последствия могут оказаться фатальными.

До конца дня из Москвы нас проинформировали о требовании советского правительства подписать Соглашение о перемирии до полудня следующего дня. Поэтому я собрал правительство на новое заседание, состоявшееся в 5 часов утра 19 сентября. Также на нем присутствовали генерал-лейтенант Айро и полковник Паасонен, которым было приказано находиться в распоряжении правительства в качестве технических экспертов. Я проинформировал правительство о русском ультиматуме и попросил выступить генерал-лейтенанта Айро. Его доклад сводился к тому, что в наиболее благоприятном случае Финляндия сможет сопротивляться еще три месяца. Полковник Паасонен со своей стороны заявил, что атаки как на Карельском перешейке, так и к северу от Ладоги достигли своего пика и что оборона, особенно к северо-востоку от Выборга, опиралась на исключительно благоприятные условия местности. Тот факт, что большая часть русской бронетехники и артиллерии, принимавшей участие в наступлении, была отправлена на Прибалтийский фронт, предполагал, что никаких серьезных наступлений не предвиделось, хотя нашему противнику потребуется несколько недель, чтобы сосредоточить превосходящие силы для наступления на перешейке. Также следовало иметь в виду, что вскоре русские станут хозяевами южного побережья Финского залива и стратегическое положение серьезно ухудшится.

После того как высказались военные эксперты, я предоставил слово исполняющему обязанности премьер-министра фон Борну, следующему по рангу за министром Энкелем после отъезда того в Москву. Барон фон Борн не возражал против принятия условий, но с глубоким пессимизмом, скорбью и беспокойством сказал о судьбе, ожидающей народ Финляндии. В моем присутствии правительство с тяжелым сердцем решило просить парламент принять условия и уполномочить делегацию подписать Соглашение о перемирии. Парламент, созванный на заседание в 7 часов утра, дал необходимые полномочия без длительного обсуждения.

Когда делегаты вернулись, я узнал, что они еще не знали о решении, когда между 11 и 12 часами 19 сентября Соглашение было подписано. Посол Швеции Сёдерблум через Стокгольм сообщил, что слышал об утверждении условий перемирия как правительством, так и парламентом, но