Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

угрожающих обвинений русских, что с немцами мы ведем войну лишь для проформы. Журналисты стали невольными свидетелями высадки, тяжелых боев и народного восстания и попали под немецкий воздушный налет. Поэтому впоследствии они с полной уверенностью могли утверждать, что война финнов и немцев на севере была чем угодно, но только не фикцией.

В связи с продолжающимся штормовым ветром высадку 2-го эшелона в составе 11-й дивизии под командованием генерал-майора Хесканена не удалось осуществить до 6 октября. В ожесточенных боях, продолжавшихся 48 часов, немецкая группировка севернее Торнио была разгромлена. 8 октября был занят город Кеми.

Когда 16 октября был захвачен рыночный город Рованиеми, превращенный немцами в пепел, немецкая армия в долине Торнио ускорила отступление, чтобы избежать атаки со стороны Киттиля. 30 октября была занята также сожженная деревня Муонио, ставшая местом встречи колонн, наступавших из Торнио и Рованиеми. По дороге на Петсамо вышли к горам Лаанила. Противник был отброшен на 250 миль к северу от исходной точки, но три самых северных общины Финляндии – Инари, Утейоки и Энонтекиё – еще оставались немецкими.

В Соглашении о перемирии оговаривалось, что в случае необходимости русские должны вмешаться, чтобы ускорить отход немецких войск. Несомненно, при содействии России кампания была бы сокращена, и мы избежали бы значительных потерь, если бы русские на первом этапе Лапландской войны предприняли энергичные действия против трех немецких дивизий в секторе Ухтуа—Киестинки. Небольшое продвижение от Петсамо, занятого русскими 15 октября, заставило бы немцев ускорить отступление из страха отрезания их коммуникаций через Ивало. Когда я предложил Контрольной комиссии занять перекресток дорог в Ивало небольшим подразделением русской дивизии, стоявшей на новой границе всего в 40 милях по прямой, мне сказали, что предложение поступило слишком поздно. Однако после того, как мы 4 ноября заняли Ивало, откуда немцы были оттеснены к Инари, русские не замедлили перейти границу и двинуться к Ивало. Располагая немалыми силами непосредственно к северу от Ивало, в Куусамо и Суомуссалми, русские, таким образом, контролировали ситуацию во всей Северной Финляндии.

Установленный в Соглашении о перемирии срок демобилизации армии закончился 5 декабря и был категорически соблюден, несмотря на нашу просьбу о продлении. Для подразделений, участвовавших в кампании в Лапландии, демобилизация стала невероятно сложной. Одновременно с демобилизацией групп старшего возраста младших свели в части, сформированные по планам мирного времени. Эти юноши в ходе продолжения кампании должны были сражаться с немецкими ветеранами, которые за четыре года войны привыкли к условиям в Лапландии и ее пустыням. Просто чудо, что эта демобилизация полностью не сорвала план кампании. Однако в январе 1945 года новосформированные войска были готовы продвигаться в северо-западный угол Финляндии через «рукав», который доходит до «Каирна трех стран», примерно в 10 милях от норвежского побережья Атлантики. В этой необитаемой и негостеприимной пустыне немцы оставались до конца апреля 1945 года.

В декабре 1944 года наступление против немцев продвинулось настолько далеко, что мое присутствие в Ставке больше не казалось необходимым. В середине месяца я обосновался в Хельсинки и в это время делегировал непосредственное управление оперативными вопросами начальнику Генерального штаба генералу пехоты Эрику Гейнрихсу. В конце года он был официально назначен главнокомандующим.

Мой последний приказ в качестве действующего главнокомандующего был отдан 31 декабря 1944 года. В нем я выразил благодарность офицерам и солдатам вооруженных сил, добровольческим организациям и трудящимся за их стойкость и великие усилия, а также за их славные подвиги в боях, которые никогда не будут забыты.

В 1945 году глава государства и правительства Финляндии столкнулись с задачами, колоссальными по сравнению с нашими ресурсами. Мое бремя разделил премьер-министр Паасикиви. Однако я больше не мог опереться на генерала Рудольфа Вальдена, моего друга и советника со времен Освободительной войны, поскольку в ноябре 1944 года он перенес инсульт, от которого так и не оправился.

Одним из важнейших вопросов, требовавших скорейшего решения, было проведение парламентских выборов. Выборы состоялись 17—18 марта без какого-либо вмешательства. Поскольку по Соглашению о перемирии коммунисты получили право на создание политической партии, они объединили силы с левыми социалистами и сформировали группу «Народная демократия», получившую в парламенте 49 мест. Социал-демократы получили 50 мест, аграрии – 49, Объединенная (консервативная) партия – 28, Шведская народная партия вместе со шведскими левыми – 15, а Прогрессивная партия – 9 мест.

После оглашения результатов выборов правительство ушло в отставку. Министр Паасикиви остался премьер-министром и сформировал новое правительство на блоке «красно-зеленых», то есть социал-демократов, народных демократов и аграриев. Из предыдущего в новом правительстве остались представители Шведской народной партии и Прогрессивной партии. Программа правительственного блока включала в себя тщательно продуманные планы радикальных преобразований в направлениях как национализации, так и поощрения мелких землевладельцев, сокращения числа государственных служащих и их общественного влияния и т. д., но под умелым руководством премьер-министра эти революционные меры подлежали реализации в будущем. Главной задачей в период моего президентства оставалось выполнение условий Соглашения о перемирии.

Одной из самых деликатных из них была статья 13, касающаяся требования наказания виновных в войне.

4 февраля 1945 года была создана комиссия под председательством доктора Эрика Хорнборга для прояснения вопроса политической ответственности. Отчет комиссии был замечательным с историко-политической точки зрения, но он не касался юридической стороны рассматриваемого вопроса, поэтому свое мнение предложили высказать ведущему финскому юристу, бывшему президенту К.Ю. Стольбергу. В его заключении говорилось, что лица, принимавшие законные решения о войне и мире, не могут, согласно финской конституции, быть обвинены в этом. Это означало, что они не могут быть привлечены к ответственности без принятия закона, имеющего обратную силу, что противоречит основным принципам западной юриспруденции. Единственным судом, способным рассматривать вопросы такого рода, был Суд импичмента, решение которого по упомянутой причине должно быть отрицательным. Законы Финляндии также не предусматривают специального суда, наделенного полномочиями рассматривать и выносить решения по вопросам, касающимся политической ответственности.

Тот факт, что мы приняли Соглашение о перемирии, включая статью 13, сделал снятие этого вопроса с повестки дня политической необходимостью. В качестве единственного решения генеральный прокурор предложил принятие закона о создании особого суда. Соответственно правительство представило парламенту предложение о законе, касающемся наказания виновных в войне.

Когда проект закона представили мне на подпись, то первой моей мыслью было отказаться от внесения его в парламент, сославшись на заключение Стольберга. Однако этот отказ вызвал бы осложнения и усиление давления со стороны России. После внимательного размышления я решил, что все, что в моей власти, – это внести несколько изменений, которые сделали бы предлагаемые положения немного менее отвратительными.

Пункт 1 предлагаемого закона