Воспоминания. От службы России к беспощадной войне с бывшим отечеством – две стороны судьбы генерала императорской армии, ставшего фельдмаршалом и президентом Финляндии - Карл Густав Эмиль Маннергейм

же самого, когда Румыния, также неподготовленная, в 1916 году присоединилась к Антанте и вскоре оказалась раздавлена значительно превосходящим противником. В качестве председателя Совета обороны я надеялся, что мне позволят создать достаточно мощные силы обороны, чтобы избавить финский народ от подобной участи. Экономически это было возможно, однако поддержка власти вследствие отсутствия дальновидности была половинчатая и недостаточная. После восьми лет попыток обогнать надвигающуюся бурю мне пришлось стать свидетелем того, как она разразилась над Финляндией, чья готовность к обороне оставляла желать лучшего. Я и сегодня убежден, что у Финляндии были хорошие шансы избежать Зимней войны, будь ее военная готовность удовлетворительной. Это тем более вероятно, что созвездие великих держав в конце 1930-х годов не вдохновило бы Советский Союз напасть на Финляндию, способную оказывать длительное сопротивление. И если бы удалось избежать Зимней войны, последующее развитие событий было бы иным и не привело бы Финляндию в июне 1941 года к втягиванию в войну великих держав.

Однако Финляндия пострадала не только из-за своих ошибок. Одним из факторов, имевших последствия глубокой важности для развития ситуации в нашем уголке мира, было отсутствие политического и военного сотрудничества на Севере.

Наряду с моими усилиями по созданию единства и твердой воли к самообороне в моей стране я стремился к тесному сотрудничеству со Скандинавией, прежде всего со Швецией. Как бы строго я ни осуждал попытку Швеции заполучить часть исторической территории Финляндии, я не позволял ее действиям на Аландах влиять на мое отношение к финско-шведскому сотрудничеству, которое казалось мне необходимым с точки зрения оборонительной политики. В первую очередь я стремился, чтобы Финляндия и Швеция объединились в обороне Аландского архипелага, закрыв Ботнический залив для посторонних, что значительно облегчило бы сохранение нейтралитета обеих стран. Тем не менее прошло двадцать лет, прежде чем я увидел, как наша старая метрополия восприняла эту мысль, и стал свидетелем восстановления укреплений на Аландах, в 1918 году разрушенных по просьбе самой Швеции. Но мне также пришлось испытать разочарование, увидев, как Швеция изменила свою позицию перед лицом советского противодействия, продемонстрировав Москве, насколько одинока и изолирована Финляндия.

До этого моя слабая вера в ценность коллективной безопасности в Лиге Наций побуждала меня искать компенсацию в форме политического сотрудничества со Скандинавией, в надежде, что это убедит Советский Союз в нашем стремлении к нейтралитету. Именно имея это в виду, я взял на себя инициативу сделать официальное заявление относительно северной ориентации Финляндии, которое, к моему великому счастью, было единогласно одобрено парламентом в 1935 году. Но моя надежда на то, что этот призыв найдет отклик на Севере, и особенно в Швеции, и приведет к региональному Договору о взаимопомощи в рамках Лиги Наций, не оправдалась. Поэтому в 1939 году Финляндии в одиночку встретила нападение русского гиганта. Я склонен полагать, что этого можно было бы избежать, если бы существовал северный или даже финско-шведский союз.

Мысль об объединенной защите северными странами своего нейтралитета нашла выражение сразу после окончания Зимней войны в финском предложении об оборонительном союзе, включающем Швецию, Норвегию и Финляндию. Этот план, однако, не увенчался успехом из-за противодействия Москвы, а также из-за нежелания Скандинавских стран брать на себя обязательства. Но все говорит о том, что весной 1940 года Норвегия избежала бы нападения, если бы Германии пришлось считаться с тем, что ее нападение отразит объединенное противодействие северных стран. Таким образом, отправная точка развития, затронувшего Финляндию летом 1941 года, была бы совершенно иной.

На фоне последнего десятилетия ясно, что означало бы как для Финляндии, так и для Скандинавских стран тесное, в том числе и военное, сотрудничество Финляндии и Скандинавии. Сплоченный Север имел все шансы сохранить нейтралитет, на что его уязвимые страны были не способны по отдельности. Ответственность за неудачное развитие, которое началось десятилетием ранее и конца которому пока не видно, в большой степени лежит на тех, кто из-за недальновидности стоял на пути северного единства.

Однако было бы неверно отрицать, что на судьбу Финляндии решающим образом повлияли географические и международно-политические факторы, величина которых столь огромна, что воспрепятствовать им одной лишь защитой нейтралитета Финляндии и северных стран было невозможно. Еще в XVIII веке Швеция—Финляндия оказались втянуты в несколько войн из-за противостояния между Францией и Россией. Война 1808—1809 годов, которая разорвала 600-летний союз Финляндии со Швецией и сделала нашу страну Великим княжеством под русским сюзеренитетом, также была вызвана европейским конфликтом. Это повторилось в удивительной аналогии, когда Гитлер в 1939 году, как Наполеон в Тильзите в 1807-м, предоставил России свободу действий против Финляндии.

Фактором мирового политического развития, затмившим в судьбе Финляндии все остальное, является большевизм: захват власти в произведенной в России революции 1917 года в хаосе, консолидация в момент, когда политические интересы западных держав были сосредоточены исключительно на побежденной Германии и собственных проблемах, восхождение до мировой державы первого порядка, сначала в сотрудничестве с возрожденной Германией, а затем в битве не на жизнь, а на смерть с этим соперником за мировое господство. Тот факт, что Финляндия была первой страной, остановившей наступление большевизма, должен подчеркнуть европейское значение нашей Освободительной войны, часто игнорировавшееся. Со временем Советский Союз стал играть все более и более доминирующую роль как фактор равновесия в европейских спорах и конфликтах. В конечном счете именно из-за смещения равновесия сил Финляндия была втянута не в одну, а в две войны.

При рассмотрении причин, повлиявших на судьбу свободной Финляндии, возникает соблазн списать бедствия последних лет на судьбу и не контролируемые нами факторы.

Возможно, в какой-то степени наша страна и была пешкой в игре великих держав, однако нам не избежать осознания, что мы сами, из-за ошибок и небрежности, несем большую часть ответственности за перенесенные нами бедствия.

Я хочу донести до сознания будущих поколений, что разобщенность в собственных рядах наносит более глубокие раны, чем меч врага, и внутренние разногласия открывают двери внешнему нападению. В последних двух войнах Финляндия показала, что даже небольшой, но сплоченный народ может явить неожиданную силу, отражая самые жестокие удары судьбы.

Сплотившись в час опасности, финский народ приобрел право продолжать жить своей независимой жизнью в кругу свободных народов. То, что он не пал в час испытания, показывает, что он до мозга костей здоров.

Если во всех превратностях судьбы мы останемся верны себе, едины и непоколебимы, преданы тем ценностям, которые до сих пор составляли основу свободы Финляндии, вере наших отцов, любви к своей стране и решимости твердо и бескорыстно защищать себя, то финский народ сможет смотреть в будущее со спокойной