Да будет свет... - Анатолий Федорович Дьяков

атомной промышленности РФ В. Н. Михайлов. С Виктором Никитовичем мы были знакомы давно: ранее он работал в Министерстве среднего машиностроения СССР. Когда создавали Министерство топлива и энергетики РФ, я предлагал ввести в него атомную энергетику. Со мной тогда не согласились. Министерство среднего машиностроения было сохранено — только лишь переименовано в Министерство атомной промышленности РФ, которому в подчинение были переданы и атомные электростанции.

Я изложил Руцкому свое мнение по всем интересовавшим его вопросам.

— Вот так надо работать! — одобрительно заметил Александр Владимирович. Затем, выдержав некоторую паузу, вице-президент, словно невзначай, спросил:

— А что вы думаете по поводу своих перспектив в новом правительстве?

Он отошел к своему рабочему столу и взял какой-то листок.

— Та-а-к, — протянул он, всматриваясь в текст, — какие тут по вашей кандидатуре предложения…

Раздалось крепкое словцо.

— Все понятно!

В списке напротив должности «министр топлива и энергетики РФ» стояла фамилия другого человека. Но тогда этому факту я не придал никакого значения. Теперь же, увязав тот разговор в кабинете Руцкого с информацией Шаталова, я был готов к возможным изменениям своего статуса.

Отправив Тамару домой, я предложил Анатолию Тихоновичу поехать со мной на работу. Было около восьми часов вечера. В одной из комнат министерства мы отметили мой день рождения, просидев за разговорами почти до полуночи. Нас потревожил звонок Лопухина. Надо сказать, что Владимира Михайловича я хорошо знаю с того времени, когда он работал консультантом, а затем — заместителем министра экономики РСФСР по вопросам реструктуризации ТЭК.

Голос молодого человека в трубке звенел, как хорошо натянутая гитарная струна:

— Анатолий Федорович, хочу поделиться с вами новостью: меня назначают на должность министра топлива и энергетики России!

— Поздравляю, Владимир Михайлович. Дерзай! — коротко ответил я.

Лопухин продолжал:

— Анатолий Федорович, я бы хотел, чтобы вы остались у меня заместителем.

Первым моим порывом было послать всех подальше. В конце концов, зачем мне, доктору технических наук, профессору, заведующему кафедрой, все эти унизительные игры с назначениями и отставками! Работу в научной сфере я себе всегда найду, но… мне всегда была по душе активная практическая деятельность.

— Хорошо, — отложил я окончательный ответ, — подумаю.

Вскоре наши энергетики мне посоветовали: «Анатолий Федорович, не уходите: соглашайтесь с предложением Лопухина».

И я согласился. Сейчас, по прошествии шестнадцати лет, я могу, положа руку на сердце, откровенно сказать, что пошел в команду Ельцина вполне осознанно. Мной руководило искреннее желание — способствовать ускорению демократических преобразований в стране, проведению линии, которая бы вела к упрочению мощи России на вверенном мне участке. Мне кажется, в природе не существует никаких поводов, чтобы обвинить меня в карьеристских намерениях, чтобы утверждать, что я лез Борису Николаевичу на глаза из конъюнктурных соображений. Я служил не ему, а России — и только делом.

Большие трудности в энергетике создавал принятый еще 17 июня 1983 года, а затем переизданный в Россия Закон «О трудовых коллективах и повышении их роли в управлении предприятиями, учреждениями, организациями». Теперь, в создавшихся условиях, надо было хорошенько поломать голову и сделать так, чтобы, не нарушая требований данного Закона, сохранить энергетику, как единое целое. Я пришел к мнению о необходимости создания в Министерстве топлива и энергетики РФ ряда комитетов, которые, под кураторством соответствующих заместителей министра, ведали бы основными направлениями отрасли. Новая схема управления по своей структуре напоминала Бюро по ТЭК при Совете Министров СССР. В этой схеме предусматривался и Комитет электроэнергетики, возглавлять который и предложил мне Лопухин.

Прошел ноябрь 1991 года. Формирование Правительства России все еще продолжалось. В середине декабря я взял отпуск и уехал в Кисловодск — в санаторий «Красные камни». Как оказалось, в последний раз при советской власти. Обстановка в стране не располагала к спокойному отдыху. Из телевизионных новостей узнал, что в семь часов вечера 25 декабря Горбачев подписал Указ о сложении с себя полномочий Верховного Главнокомандующего. 26 декабря палата Совета Республик Верховного Совета СССР приняла Декларацию о прекращении существования СССР как государства и субъекта международного права. Над Кремлем был спущен красный Государственный флаг СССР с изображением серпа и молота. Его место занял бело-сине-красный Государственный флаг Российской Федерации. С ноября 1991 г. по июнь 1992 г. пост главы Правительства России занимал Ельцин.

Я никогда не приветствовал действий, направленных на раскол Союза ССР, поэтому распад великой державы воспринял очень болезненно. Сегодня в определенных кругах принято утверждать, что вся вина за развал Советского Союза якобы лежит на Ельцине, Кравчуке и Шушкевиче. Это они, говорится в некоторых источниках, пребывая будто бы в пьяном угаре, подписали 8 декабря 1991 года в резиденции «Вискули» Беловежские соглашения. Анализируя все «за» и «против», я пришел к убеждению, что разрушение державы не явилось следствием произвольных действий вышеназванной «тройки». Эта «тройка» в конце 1991 года лишь зафиксировала опасность такого разрушения. Охваченные чувством тревоги по поводу будущего славянских народов, руководители России, Украины и Белоруссии предложили свой вариант сохранения отношений между странами, которые они возглавляли. Учитывая тенденции, ведущие к распаду Союза, они сформулировали проект Соглашения о создании Содружества Независимых Государств (СНГ). Соглашения, которое, как признается в книге «Дни поражений и побед» Е. Т. Гайдар, было написано его рукой «от начала до конца».

Первым 10 декабря 1991 г. ратифицировал документы беловежской встречи Верховный Совет Украины. На следующий день ту же процедуру проделал Верховный Совет Белоруссии. Верховный Совет РСФСР ратифицировал Соглашение о создании СНГ своим постановлением от 12 декабря 1991 года. Одновременно высший орган государственной власти России, большинство в котором составляла региональная партноменклатура, проголосовал за денонсацию Договора об образовании СССР. Девять дней спустя, 21 декабря 1991 года, главы одиннадцати независимых государств, опираясь на решения своих парламентов, подписали в Алма-Ате Протокол к Соглашению и Декларацию о создании СНГ, что юридически положило конец существованию СССР. Свои автографы на алма-атинских документах поставили такие высокопоставленные члены ЦК КПСС, как С. А. Ниязов, И. А. Каримов, Л. М. Кравчук, Б. Н. Ельцин, Н. А. Назарбаев и другие.

Осознавая объективность происшедшего, мне, тем не менее, кажется, что расчленение великой державы на отдельные независимые государства было проделано с иезуитской жестокостью. Если нельзя было сохранить единство бывших социалистических республик на союзной основе, то надо было сделать это на основе конфедеративной, не нарушая сложившихся экономических и военно-политических связей. По живому разорвав карту СССР, сторонники «размежевания», сами того не ведая, отбросили народы бывших советских социалистических республик на десятилетия (а некоторые — и на столетия) назад.

Лидеры ряда республик, ранее входивших в Советский Союз, оказались ничем не лучше тех российских народных радетелей, которые помогали освободить крестьян от крепостной зависимости только для того, чтобы сразу превратить их в пролетариев. Повсеместный спад