Светоч дружбы. Восточный альманах. Выпуск четырнадцатый - Михаил Иванович Басманов

class="v">Переполнена завистью, страхом, низостью, злобой,

     в ослеплении так государю она сказала:

«Я могу здоровье вернуть тебе, повелитель!

     Ты послушай меня: применю я особый способ!

Но дурных врачей отошли с их мерзким искусством —

     получать награду, губя людей неповинных.

Эти злые невежды, готовые к подлым убийствам,

     губят время свое, а с ним и больного губят,

Восхваляя себя, с важным видом шепчась и споря

     и притом вредоносные снадобья предлагая.

И не надо державу, о царь, отдавать даже сыну —

     все, полученное другим, вызывает зависть.

Из отринутых нами богатств и удач родятся

     сотни бедствий, жгущих мучительным сожаленьем.

Если царь свой венец при жизни вручает сыну,

     он сейчас же теряет всеобщее уваженье, —

А для подданных дерзких приказы былого владыки

     сразу станут презренными, жалкими, как былинки!»

Убедив государя, ушла Тишьяракша поспешно,

     разузнать обо всех больных приказала срочно

И, найдя пастуха, страдавшего той же болезнью,

     заманить его тайно сумела в безлюдное место.

Там, жестокая, с помощью столь же свирепой служанки

     пастуха убила она и, не ведая отвращенья,

Вскрыв живот мертвеца, увидала причину болезни —

     безобразного, гадкого, злого червя увидала.

Осмотрев червя, что в кишках продолжал копошиться,

     и решив узнать, чем его умертвить возможно,

Стала разные снадобья пробовать Тишьяракша —

     предложила червю видангу, маричу, хингу{190}.

Хоть лекарства эти и едки, и ядовиты,

     гнусный червь не погиб — их вытерпел преспокойно,

Но как только к нему прикоснулись ломтиком лука,

     он задергался, замер, лишился признаков жизни.

Вот таким путем обнаружив нужное средство,

     всей коварной душой возрадовалась Тишьяракша —

Поспешила к царю, тайком дала ему лука{191},

     и от этого средства простого царь исцелился!

Там, где даже острейший меч затупится скоро,

     там, где даже сильнейший яд потеряет силу,

Там, где даже страшнейший огонь слабеет и гаснет,

     все равно исполниться могут желанья женщин!

И тогда благодарный царь, преисполнен любовью,

     восхищен исцеленьем своим — возвращеньем к жизни,

Даровал Тишьяракше то, что она попросила:

     на семь дней передал ей власть над своей державой.

В ту же ночь приснился властителю сын любимый:

     изнуренный, иссохший, былую красу потерявший,

Шел к нему Кунала, густой бородой обросший

     и без глаз — их вырвал когтями жестокий коршун.

Видел царь, как измученный сын покидает город,

     как один он скитается, бедами одолеваем.

Вздрогнул царь — и опять уснул, и другой увидел

     нехороший сон: у него выпадают зубы.

Эти сны вспоминая, взволнованный царь проснулся

     и с лицом расстроенным, с сердцем, полным тревоги,

Сел, печально голову подперев руками,

     разгадать пытаясь смысл своих сновидений.

Так сидел он, терзаясь сомненьями и тоскою,

     и, увидев в таком состоянье царя-супруга,

Испугалась, спросила хитрая Тишьяракша:

     «Что случилось с тобою, о господин, скажи мне?»

И тогда, томясь неотвязной, тревожной думой

     о грозящих последствиях этих снов недобрых,

Поглядел государь на прекрасную Тишьяракшу

     и о вещих виденьях поведал ей откровенно.

Стала жадно слушать взволнованная Тишьяракша

     полный горькой тревоги рассказ государя седого

И, заранее зная страданья, что ждали Куналу,

     уговаривать так принялась своего супруга:

«Не тревожься, великий! Что может дурного случиться?

     Разве правдой бывает то, что во сне мы видим?

Ожидает счастье любимого нашего сына!

     Не терзай, господин мой, душу свою понапрасну!»

Но встревоженный царь призвал к себе самых лучших

     толкователей снов, рассказал им свои сновиденья

И, томясь опасеньями, их попросил, чтоб смело

     эти странные сны до конца они разъяснили.

Сны царя узнав, толкователи поняли сразу,

     что несчастье грозит царевичу, и сказали:

«Если выпали зубы твои, о царь, это значит,

     что ослепнет или погибнет твой сын-наследник!»

Услыхал это царь и, за милого сына тревожась,

     на колени упав, смиренно сложив ладони,

Стал склоняться на все четыре стороны света

     и с горячей мольбой ко всем божествам обратился:

«Да хранят Куналу все божества на свете,

     да хранят его жизнь величайшие в мире муни{192},

Все, кто чтит и дхарму, и Проповедника дхармы{193},

     и его идущую к светлой цели общи́ну!»

Так, предавшись раздумьям о трех сокровищах{194} мира,

     день и ночь о судьбе любимого сына тревожась,

Истомленный душою и телом, великий Ашока

     навсегда, казалось, утратил привязанность к жизни.

А меж тем, получив на семь дней правленье державой,

     в Такшашилу с послами отправила Тишьяракша

Для правителя города много чудесных подарков

     и письмо, скрепленное царской большой печатью.

Взял правитель письмо со смиренным низким поклоном,

     увидал печать — знак царского повеленья —

И строка за строкой, внимательными глазами

     сам прочел приказ, изложенный твердо и ясно:

«Мир и благо тебе!{195} И славной Паталипутры{196}

     повелителю Такшашилы — Кунджаракарне

Шлет посланье великий царь — достославный Ашока,

     всем врагам несущий мученья и пораженья.

Шлет посланье тебе победитель недругов злобных,

     посрамивший их гордость своим богатством и счастьем,

Что ему даровала Праматерь-земля всеблагая,

     в белоснежных одеждах, в гирляндах цветов ароматных.

Шлет посланье могучий, чья несравненная доблесть

     и величье побед стали славой, достигшей моря,

Шлет посланье премудрый, чье имя гневным проклятьем

     прекращает забавы развратных вражеских женщин.

Пишет тот, под чьими стопами, как чистый лотос,

     золотая скамеечка, вся в самоцветах, сверкает,

Отражая лица несчетных владык подвластных,

     перед ним склоненных с верностью и любовью.

Пишет светлый царь, как владыка дня