Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

героя общеевропейского масштаба и заставив им восхищаться спустя десятилетия. Смерть Пьера I Лузиньяна стала для Европы не меньшим потрясением, чем его великие крестоносные победы. Иллюстрация произошедшей на Кипре трагедии во французской хронике Жана Фруассара является ярким свидетельством и визуальным доказательством пережитого стресса и памяти о нем в Европе. Только это заставило создателя манускрипта XV в. посвятить одну из миниатюр событию, случившемуся несколько десятилетий тому назад, далеко за пределами Франции и никак напрямую не связанному с ее историей.

Иллюстрация V.7. BNF. FR. 2645. Chroniques sire Jehan Froissart. f. 79r (XV в. Брюгге).

Вспоминают о подвигах кипрского монарха великие литераторы средневековья Джеффри Чосер в "Кентерберийских рассказах" и Франсуа Вийон в "Балладе о сеньорах минувших дней". Вийон, не называя имени, говорит о славном короле Кипра ("Le Roi de Chypre de renom…"), под которым, вероятнее всего, подразумевается легендарный кипрский монарх Пьер I Лузиньян[1862]. Чосер прямо говорит о кипрском монархе Пьере I, запомнившегося Европе, прежде всего, взятием Александрии. Однако от внимания английского поэта не ускользает тот факт, что король, одержавшего великую победу над сарацинами, стал жертвой заговора своих же вассалов:

О славный Петро, Кипра властелин,

Под чьим мечом Александрия пала!

Тем, что сразил ты столько сарацин,

Ты приобрел завистников немало.

За доблесть ратную твои ж вассалы

Сон утренний прервали твой навек.

Изменчив рок, и может от кинжала

Счастливейший погибнуть человек[1863].

Личным врачом Пьера I Лузиньяна была не менее универсальная личность, чем Филипп де Мезьер или Гийом Машо. Этим человеком стал Гвидо де Баньоло де Реджио, о котором мы упоминали выше в связи с его коллекцией рукописей. В 1360 г. он получил венецианское гражданство[1864], являлся советником короля и одним из его послов, подписавших договор с генуэзцами в 1365 г.[1865], был известен не только как превосходный врач (scientie medicinalis doctor eximius[1866]), но и философ, астроном, историк, обладатель большой библиотеки, прекрасный оратор, друг и оппонент Петрарки и Филиппа де Мезьера, нередко вступавший в дискуссии с ними[1867]. После Джованни Боккаччо Гвидо де Баньоло и Филипп де Мезьер внесли свой вклад в распространение знаний, а вместе с ними художественного слова и философии раннеитальянского Возрождения в кипрское общество. В XV–XVI вв. в кипрской литературе будет весьма популярен жанр сонета в стиле Петрарки[1868].

Итак, развитие кипрской культуры в период правления Пьера I Лузиньяна скорее воспринимается через кипрские рефлексии европейцев. Достижения же самого Кипра в области культуры этого времени, наверно, можно признать достаточно скромными. Тем не менее, о какой-то остановке или, того более, о движении вспять говорить не приходится. Пьер I привлек к своему двору большое количество иностранных специалистов. Его путешествия по Европе немало тому способствовали. Королю и его окружению не было чуждо чувство прекрасного, а главное, потребность в нем. Известно, например, что при его дворе работал прекрасный органист из Льежа, создавались музыкальные религиозные сочинения, а во время его поездок по Европе его постоянно сопровождали менестрели ("ménestriers")[1869]. Искусством певцов Пьера I был так восхищен король Франции Карл V Мудрый, что якобы даже одарил их 80 золотыми франками[1870]. Гийом Машо подробно описывает прием, данный в честь кипрского монарха германским императором Карлом IV. Во время приема звучала не просто музыка, но был представлен великолепнейший оркестр, состоявший из всевозможных клавишных, струнных, духовых и ударных музыкальных инструментов. Это так поразило всех присутствующих, что Машо даже опасается, что кто-то усомнится в правдивости его рассказа. Потому он решает в качестве доказательства предъявить список всех звучавших тогда инструментов: орган, скрипки, псалтерионы, ребеки, гитерны[1871], цимбалы, цитры, лютни, тамбуры и тамбурины, литавры, флажолеты[1872], флейты, всевозможные дудочки, свирели, миканоны (каноны), сарацинские горны, различные рожки, большие и маленькие трубы, кларионы, жиги (guigues), арфы, разного рода волынки и монохорды. Если верить Машо, король по достоинству оценил мастерство музыкантов, сказав, что никогда в жизни не слышал столь прекрасной мелодии и столь великолепного звучания[1873]. Следовательно, при дворе кипрских королей формировалась определенная музыкальная среда и музыкальные вкусы. Путешествия Пьера I по Европе оказались исключительно плодотворными с точки зрения контактов киприотов с учеными, поэтами, музыкантами, особенно Франции и Италии, — представителями "полифонической музыкальной традиции", активно развивавшейся в Европе XIV в.[1874]

Музыка при дворе Лузиньянов будет звучать и в дальнейшем, и музыкальная культура получит свое особое развитие во время правления короля Януса в значительной степени благодаря его жене Шарлотте де Бурбон[1875]. Она прибыла на Кипр в 1411 г. в сопровождении целого эскорта певцов, поэтов, композиторов. Широко известна туринская рукопись с музыкальными произведениями, написанными при дворе короля Януса и Шарлотты де Бурбон французскими композиторами, которые служили при их дворе. В рукописи обнаруживается богатый репертуар светской и духовной музыки; тексты написаны на французском и латинском языках. Рукопись являлась своеобразным приданым дочери Януса Анны и была дана ей, когда она покидала Кипр, выходя замуж за графа Женевы Людовика, сына Амадея VIII Савойского[1876]. Во время праздничных королевских приемов во дворце устраивались пышные балы, которые, естественно, не обходились без музыки. Достаточно вспомнить бал во время празднеств по поводу коронации Пьера II Лузиньяна, который, к несчастью для всего королевства, как мы видели выше[1877], стал трагической прелюдией кипро-генуэзской войны. Известны также рукописи с духовной византийской музыкой, переписанные на Кипре в конце XV — начале XVI в.[1878] О музыкальном наследии Иеронима Трагодисты, греко-кипрского композитора именно духовной музыки, мы уже говорили выше. Доподлинно известно также, что во дворце имелся большой орган[1879].

После крестовых походов Пьера I Лузиньяна, после кипро-генуэзской войны 1373–1374 гг. поверженному королевству Лузиньянов, потерявшему часть своей территории и наиболее доходные отрасли кипрской экономики, опутанному колоссальными долгами победительнице Генуе, казалось бы, было не до развития наук, образования, искусства. На это не было ни сил, ни времени, ни денег. Однако при детальном анализе истории культуры кипрского общества оказывается, что в конце XIV–XV в. королевству была присуща та же самая потребность в образованных людях и специалистах, та же тяга к знаниям и прекрасному, что и для других стран Европы.

К сожалению, от лузиньяновского Кипра до нас дошло очень немного примеров светского искусства. Мы не имеем в виду иконопись и монументальную живопись. Речь идет о светской живописи, портретах, прикладном искусстве, декоре интерьеров во дворцах,