Королевство Кипр и итальянские морские республики в XIII–XV веках - Светлана Владимировна Близнюк

кроткому правителю, лучшему и знатнейшему, королю Иерусалима, Кипра и Армении. Народ Кипрский, своим непревзойденным мужеством, неизменной твердостью и долготерпением это благочестивейшее королевство, которое во многих местах из-за свирепости нечестивых и в результате жестоких сражений и даже варварского нападения было разрушено, восстановил"[1902]. Следует заметить, что искусство скульптуры на латинском Кипре было развито не менее, чем в Западной Европе. Скульптурные изображения кипрских епископов по стилю практически идентичны церковной скульптуре Парижа[1903]. Таким образом, наличие скульптурных изображений кипрских королей не только не вызывают удивления, но вполне можно себе представить, что они были выполнены европейскими мастерами на высоком художественном уровне.

Особых слов восхищения современников удостоилась королевская баня. Судя по всему, это — здание, примыкавшее к дворцу, с ним непосредственно связанное, но имевшее при этом и отдельный вход. Именно через него возвратился во дворец в Никосии король Генрих II в 1306 г.: "… через ворота бани пришел к себе домой…", — пишет Махера[1904]. В 1412 г. секретарь маркиза Николо III д'Эсте Лукино даль Кампо пишет о ней следующее: "Она была великолепно и богато украшена восхитительной работы коврами, шитыми золотом и шелком, с ложами, простынями и скатертями, сделанными из золота и шелка, и с такой розовой водой, и с такими кипрскими птичками и другими (вещами — С.Б.) из золота, что вызывала изумление". Здесь же для гостей был накрыт богатый стол[1905]. Заметим, что розовая вода ценилась европейцами настолько высоко, что даже небольшое ее количество упоминали в завещаниях и оставляли в наследство[1906]. Киприоты сами были искусными производителями розовой воды, различных духов, цветочной пудры и мыла, выдерживавшего конкуренцию с аналогичным товаром из Анконы, Неаполя и Родоса[1907]. Традицию строить роскошные бани с богатейшими интерьерами и утварью, которые служили не только соблюдению гигиены человеком, но и являлись местами проведения досуга и получения удовольствия, Лузиньяны, несомненно, позаимствовали на сирийском и арабском Востоке.

Довершением удовольствий, которым предавался королевский двор, была, конечно, охота — особая страсть всех Лузиньянов. Для нее держали большое количество охотничий собак, доставлявшихся на Кипр, в частности, из Турции, соколов и лошадей. При дворе также находился большой зверинец, в котором, по свидетельству Мартони, было 24 леопарда и 300 соколов[1908], павлины, ястребы и редкие птицы (uccelletti di Cipro)[1909]. Широко известна гравюра с портретом кипрского аристократа с соколом[1910], которая дает великолепное наглядное представление о том, как должен выглядеть знатный киприот, увлекавшийся охотой, как он одет, какие у него собаки, как он обращается с соколом.

Иллюстрация V.11. Портрет знатного киприота XV в. Британский музеи. Гравюра. XIX в.

Западные и восточные традиции как нельзя отчетливо проявлялись в церемониях приемов иностранных послов и высоких гостей. Ярким тому примером служит помпезный прием в честь маркиза Феррары Николо III д'Эсте, устроенный в 1412 г.[1911]. Церемония строилась по византийским законам приема высоких гостей. Высшие королевские чиновники встречали их еще в порту, а затем сопровождали до столицы. Путь оказывался значительно более длинным, чем был на самом деле, и растягивался на несколько дней. По пути гостям показывали королевские дворцы, окруженные садами, живописными холмами и фонтанами. В Никосии их разместили во дворце принца Галилейского Пьера Лузиньяна. Его дом показался странникам не менее великолепным, чем загородные королевские резиденции. Т. е. с самого начала главной задачей принимающей стороны была демонстрация богатства и роскоши королевства. В королевском дворце в Никосии на лестнице, ведущей в тронный зал, гостей встречали братья короля: сенешаль Иерусалима Эд де Лузиньян и коннетабль Иерусалима Филипп де Лузиньян. Сам же король в присутствии всей свиты ожидал гостей в зале, грациозно восседая на троне, словно император. Встретив маркиза, Янус по отечески его обнял и расцеловал. Гостям показали разные части дворца: покои короля, королевы, королевы-матери. После этого протокольно-церемониальная часть как будто завершилась, и начался грандиозный, веселый праздник ("tanta festa e allegrezza, che non so poteria scrivere — такой праздник и веселье, что невозможно описать словами")[1912]. Не обошлось и без "экскурсии" по столице. Гостей препроводили в другую столичную резиденцию короля "La Cava"[1913], построенную во времена Пьера II и Жака I[1914], укрытую под сенью "столь прекрасного сада, что это невозможно видеть (un giardino di cui più bella che non si può vedere)". А мощные великолепные фонтаны (copioso di bellissime fontane) приносили в атмосферу дворца живительную свежесть и прохладу. Главной задачей королевской свиты, между тем, было вызвать эмоциональный восторг гостей. На следующий день для них устроили представление, похожее на цирковое выступление силачей, гимнастов, жонглеров, которое так поразило зрителей, что Лукино даль Кампо посвятил его описанию не одну страницу своих воспоминаний. Отметим, что выступавшие артисты были восточного происхождения. По свидетельству Лукино даль Кампо — турки. Очевидно, однако, что понятие "турок" для европейца — собирательное, как понятие "франк" для народов Востока, и может подразумевать любого восточного иноверца. В довершение всего король похвастался своим превосходным оружием и особым трофеем королевской охоты — большой и красивой головой змеи (una testa di serpe grossa e maraviglia). Изысканные завтраки, обеды, ужины, игры в шары и другие праздничные увеселения сопровождали гостей повсюду. О посещении гостями бани мы уже говорили выше. Везде царила атмосфера праздника, веселья, радости, помпезности и показной роскоши. Немало способствовало формированию у гостей ощущения земного рая созерцание красот королевских фруктовых рощ. Весь остров просто утопал в апельсиновых, лимонных, оливковых рощах, что создавало у путешественников дополнительное ощущение земного рая. Королевские сады Ла Кава были особенно известны. В 1458 г. Габриэль Каподилиста с восторгом описывает также Пископи, где "много прекрасных садов с апельсинами, лимонами, цератонием и другими деревьями, которые называются бананами. Они дают плоды очень похожими на маленькие огурцы. Когда они поспевают, то становятся желтыми и очень сладкими на вкус"[1915]. Напоследок Янус по-царски одарил своих гостей, дал в дорогу большое количество продуктов и вина и проводил в обратный путь. На сей раз путь от Никосии до порта Салина (Ларнаки) оказался значительно короче, чем прежде путь от порта до Никосии, и занял всего один день.

В истории, рассказанной Лукино даль Кампо, со всей яркостью проявляется стремление кипрского короля Януса продемонстрировать иностранным гостям изысканность и пышность своих резиденций, ничуть не уступающих дворам итальянских сеньоров. Игровая и праздничная культура королевского двора в Никосии вполне коррелирует с западной. В то же время вкус к особой роскоши, обилие золота, ковров,