"Санта-Барбара". Компиляция. Книги 1-12 - Генри Крейн

— Нет, нет… Что ты — ты меня совершенно не так поняла…

После столь бурного всплеска эмоций своего возлюбленного Джулия улыбнулась — но на этот раз уже более мягко.

— Ты ведь больше всего на свете боишься, чтобы люди, эти сплетники… не сказали о тебе чего‑нибудь такого… — Она щелкнула пальцами. — Ты, Гарри, никогда не сможешь жить для себя, ты будешь жить только для каких‑то там людей… Да что там для людей — если бы!.. Для общественного мнения, для так называемой репутации!..

Брэфорд ответил негромко, но очень твердо.

— Возможно… Но, согласись — это не самое худшее, не так ли?..

Передернув плечами, Джулия произнесла:

— Возможно… Впрочем, если ты идешь на этот шаг — твое дело. Как себе хочешь.

Гарри во время всего этого разговора очень сильно нервничал — губы у него пересохли. Наконец, осторожно взяв недопитый бокал, он допил пиво и, несколько успокоившись, произнес:

— Если бы я был хоть немножко постарше…

— То есть…

— Или бы ты помоложе…

— Ты хочешь сказать, что всему виной какие‑то восемь лет разницы?

— Ну да…

— Только почему ты вспомнил об этом сейчас?..

Сказала — и тут же осеклась. Действительно, после этой фразы Гарри могло показаться, что она уговаривает его… Что‑что, а женской гордости Джулии Уэйнрайт было не занимать…

Гарри, однако, понял эту реплику именно так, как и следовало. Передернув плечами, он сказал:

— Джулия, ведь ты не сможешь меня насильно удержать — не правда ли?..

После небольшой паузы она ответила:

— Нет… Это было бы просто смешно… Если бы не было столь печально, — добавила она.

— Понимаешь, — продолжал Гарри, — я действительно многим тебе обязан… Нет, нет, я имею в виду не только те деньги, которые ты мне дала — я верну их тебе, как только у меня появится первая возможность. Я о другом… Дело в том, что мы останемся друзьями… Да, Джулия, друзьями…

Джулия отрешенно смотрела в какую‑то пространственную точку перед собой.

«Вот так, — подумала она, — вот так, после всего, что произошло между нами, после его горячих признаний в любви, после его обещаний… Он говорит мне, как университетский куратор: останемся друзьями… Что ж, значит не судьба и теперь…»

Вид у мисс Уэйнрайт теперь был совершенно растерянный и подавленный — куда только подевалась се показная независимость!..

Действительно — сколько было всего!.. Сколько говорил ей за последние только недели этот молодой человек, чего только не обещал…

Гарри, внимательно посмотрев на свою собеседницу, принужденно улыбнулся.

— Значит — договорились?

Она устало посмотрела на него.

— О чем?..

— Ну, — Брэфорд вновь опустил взгляд, — ну, что мы не будем больше мешать друг другу жить…

— А разве раньше мы мешали друг другу?..

Вопрос был поставлен, что называется, ребром — Гарри, который, к тому же, никогда не отличался быстротой реакции и молниеносной сообразительностью, конечно же, не нашел, как на него ответить…

— Нет, — только и смог выдавить он из себя, — нет, что ты…

Джулия была неумолима.

— Тогда зачем же ты задаешь мне подобные вопросы?.. — Спросила она.

И вновь Гарри не нашел, что ответить своей бывшей возлюбленной.

Поняв, что инициатива этого разговора перехвачена, Джулия продолжила:

— Тогда я не понимаю, что тебя беспокоит?.. Помолчав с минуту, Брэфорд произнес:

— Да, Джулия… Я долго думал о нас с тобой… Я очень долго думал, прежде чем решиться на этот разговор, Джулия…

Стараясь казаться как можно более спокойной и невозмутимой, она поинтересовалась:

— Ну, и что же?..

Тяжело вздохнув, Гарри вымолвил:

— Наверное, ты была права, когда назвала меня провинциалом… Я действительно больше всего на свете ценю то, что обо мне говорят другие люди… Ты ведь не станешь этого отрицать?..

Она только промолчала в ответ — конечно же, отрицать столь очевидные вещи было бы бессмысленно.

Гарри не посмел повторить этот вопрос — тем более, что глядя на этого молодого человека, можно было сразу сказать, что он испытывает неловкость…

Наконец Гарри, допив пиво, произнес:

— Могу ли я что‑нибудь сделать для тебя, Джулия?..

Та только передернула плечами.

— Нет…

— И все‑таки…

— Все, что ты мог сделать, ты уже сделал…

Гарри, поняв, что драматической сцены, которой он ожидал и которой так сильно боялся, не произойдет, только облегченно вздохнул.

— Значит…

И вновь он не решился произнести вслух фразу, которую столь долго репетировал: «мы расстаемся, но при этом останемся друзьями…»

Однако Джулия прекрасно поняла, что именно тот имеет в виду. Не глядя на молодого человека, она довольно глухо ответила:

— Хорошо…

После этой фразы за столиком наступило тягостное молчание — Гарри и без того прекрасно понял, что именно имела в виду его бывшая возлюбленная. Каждый думал о своем…

Первым прервала молчание Джулия.

— Ну, это все, что ты хотел мне сказать?..

Гарри тут же понял, что дать положительный ответ теперь — верх нетактичности, и потому поспешно произнес:

— Нет…

— Что же еще?..

Фраза так и зависла в воздухе — Гарри вновь не нашел никакого продолжения беседы…

Едва заметно улыбнувшись — одними только уголками рта, — Джулия произнесла:

— Ну, тогда я пойду… Если все. Спокойной ночи… мой мальчик.

В этот момент Гарри — бледный, растерянный — действительно показался ей мальчиком…

Она поднялась, оставила на столике несколько долларов для официанта за «Спрайт» — несмотря на протестующие реплики недавнего собеседника, — и двинулась на выход. Гарри не стал удерживать ее…

Да, Джулия Уэйнрайт всегда и во всем стремилась быть независимой женщиной — а если и не быть то, хотя бы казаться…

Действительно, мисс Уэйнрайт в свои тридцать три действительно достигла всего, о чем только может мечтать современная женщина: отличного образования, уважения окружающих и финансовой независимости, но в ее жизни не было главного: настоящего семейного счастья. Да, конечно, быть независимой во всех отношениях женщиной — совсем неплохо, но независимость для любой, пусть даже самой современной женщины — далеко еще не все. А когда тебе исполнилось тридцать три года, подобная независимость начинает подчас и тяготить…

И Джулия Уэйнрайт втайне мечтала, чтобы у нее было также, как и у остальных — подруг, знакомых, коллег свой дом, семья, дети…

Да, в Санта–Барбаре многие искоса (а не только любители потрепать языком) посматривали на ее