По волчьим тропам - Макар Трофимович Последович

Они подкрались к окну, на которое указал Суконка. Черный Фомка достал из кармана кусачки и начал осторожно вынимать раму. Вскоре по железу решетки приглушенно зашоргала ножовка. Спадар Слуцкий хватался за перепиленные прутья и отгибал их. Черный Фомка пролез внутрь типографии первым, за ним — Слуцкий, а Тхорик остался ожидать их под окном. Ощупью добрались до наборных касс. Пальцы Слуцкого зашарили по шрифтам…

— Зажгите на минутку фонарик! — прошептал спадар полковник спадару капитану.

Черный Фомка выполнил приказ. Первое, что он заметил, был серый плащ, повешенный на гвоздик кем-то из наборщиков или работников редакции. Слуцкий заметил немного побольше: необходимые ему шрифты, верстатку, банку с краской, приготовленную для печатания газеты бумагу. Теперь он мог обходиться без света. Сунув верстатку в карман, Слуцкий свернул в трубку около пуда бумаги и подал ее в окно Тхорику. Черный Фомка тем временем прошел в другую комнату и, щелкнув фонариком, начал искать, нельзя ли и здесь чем-нибудь поживиться. В углу стояла большая оплетенная бутыль. Черный Фомка вынул широкую пробку и понюхал. Тьфу, чтоб ты сгорело! Обыкновенный керосин… И тут он уловил настороженным ухом какой-то возглас в наборной, торопливый топот ног, Он отскочил от бутыли и увидел в просвете окна, как спадар Слуцкий поспешно вылезал на улицу.

Черный Фомка одним духом выскользнул вслед за ним.

— Опасность! — шепнул ему Слуцкий и, пригибаясь, побежал в репейник, где их ожидал Тхорик с трубкой бумаги и банкой краски.

— А где Суконка? — спросил, оглядываясь, Черный Фомка.

— Почесал в ту вон сторону, — махнул рукой Тхорик. — Кашлянул три раза и ходу. Может, кто-нибудь проходил?

Держа наготове оружие, они просидели неподвижно минут десять, а то и больше. Ночь была тихая, только где-то далеко за деревней чуть слышно рокотал трактор. Раз-другой где-то тявкнула спросонья собака, заржал жеребенок на лугу, проскрипел коростель. И все опять уснуло, кроме трактора, рокот которого стал теперь более отчетливым. Спадар Слуцкий нервно поежился.

В этот момент совсем рядом что-то угрожающе зашипело, послышалось фырканье, загремели сухие шишки репейника. Все трое, подминая репейник, бросились на землю. Черный Фомка уже раскаивался, что послушался этого Слуцкого и полез на рожон вместо того, чтобы спокойно спать себе на Волчьей гряде…

На соседней усадьбе, должно быть, просясь в избу, замяукал кот. Эти мирные звуки привели в чувство единственного рядового из «войска» спадара Слуцкого.

— Да ведь это он нас так напугал! — зашептал Тхорик. — Когда я ожидал вас возле окна, несколько котов пробежало мимо меня в репейник. Суконка, видно, испугался, подал нам сигнал, а сам смылся. Погодите, кажется, он возвращается?..

Слуцкий приподнялся, направил в темноту свой автомат и положил палец на спуск. Но стрелять не пришлось. Это действительно возвращался Суконка. Он рассказал, что кто-то ворвался к нему в репейник и поэтому он был вынужден подать сигнал тревоги, а потом пойти и посмотреть, что делается вокруг…

— Вы, дорогой, врете, — сухо перебил Слуцкий путаные объяснения Суконки. — Завтра мы разберемся в вашем поведении более детально. А теперь держите эту бумагу и краску. Потеряете — ответите головой.

Они выбрались из своего колючего убежища, снова залезли в окно типографии и уложили в мешок шрифты. Первое, что теперь сделал Черный Фомка, это снял с гвоздя и напялил на себя плащ. Потом собрал и свалил в кучу бумагу, бросил в нее две пустые кассы, два стула, облил все это керосином и поджег.

— Вот так пока что и надо поступать, — произнес с каким-то злым торжеством Слуцкий, когда они уже подходили к лесу. — Чтобы после нас не оставалось никаких следов. Когда нашего войска станет побольше, мы начнем жечь все подряд!..

Огонь уже вырывался из окон типографии, лизал стены, полз по ним на крышу. Где-то тревожно и торопливо зазвонили в рельс. В домах заскрипели, захлопали двери. Суконка испуганно глянул на Слуцкого. В багровом и неспокойном свете пожара глаза спадара полковника сверкали, как у волка…

НА ОСТРИЕ НОЖА

Слово «командировка» у работников органов безопасности имеет разные значения. Вызвали, скажем, майора Зорова в Минск, и его подчиненные отвечают вам, что он уехал в «командировку». Послали старшего лейтенанта Русаковича за какими-нибудь важными справками в Могилев или Гродно — тоже «командировка». На эти поездки дается определенный срок, ты можешь, если нужно, отдохнуть в гостинице или у знакомых, позавтракать или поужинать в предписанное режимом время. Ты всегда находишься среди своих людей, иногда встречаешься с друзьями, с которыми вместе воевал когда-то на фронте или в партизанах. Если случайно и задержишься по делам дня на два, можешь дать домой телеграмму, чтобы там не беспокоились.

Теперь Русакович тоже считался в «командировке», об опасном характере которой в семье даже не подозревали. Эта «командировка» могла тянуться неделю, две, даже несколько месяцев, а могла оказаться и бессрочной из-за одного неосторожного шага…

На нем была черная стеганка и неопределенного — не то желтого, не то зеленого — цвета брюки, серая кепка, из-под которой выбивалась на лоб прядь светлых волос. С плащом на левой руке и довольно увесистым мешком за плечами, Русакович шел вслед за Антоном по извилистой лесной тропинке. Могучие сосны и ели замерли в каменной неподвижности на мохнатом зеленом ковре, сотканном из черничника, мха и брусничника. Иногда в лощинах по кирзовым голенищам сапог глухо стучали жесткие ветки голубичника, с которого падали на мох сизые капли ягод. Утренний воздух был напоен густым и дурманящим запахом багульника и прелых прошлогодних листьев.

Зацветал вереск, пышный убор лиственных деревьев, особенно берез, кое-где начинал желтеть. Дозревший лист, срываясь с ветки от легкого дуновения ветерка, трепетал, как мотылек, пока не ложился на розоватую вересковую постель.

Минуя круглое болотце, поросшее маленькими корявыми сосенками, Русакович к Антон подняли глухариный выводок. Сперва, возмущенно и торопливо закричав, поднялась в воздух рыжевато-серая самка; потом, беспорядочно хлопая крыльями, начали взлетать молодые.

— Один, два, три… Всех восемь, — взволнованно произнес Антон. — Нет на них нашего председателя Орлюка.

— А он что — охотник? — тихо спросил Русакович.

— Еще какой! — так же тихо ответил Антон. — Если б не уборка, все здесь гремело бы от его выстрелов…

Они приближались к месту, где Антон накануне встречался с Черным Фомкой. Русакович остановился, достал из мешка немецкий автомат и перебросил ремень через голову. Антон с восхищением наблюдал за спокойными и уверенными движениями человека, с которым его познакомил Зоров. «Денис Афанасьевич Воробей, — назвал себя этот человек. — Никогда и ни при каких обстоятельствах не забывайте, как меня зовут».

«Воробей, да не тот», — подумал