По волчьим тропам - Макар Трофимович Последович

борьбе за наши идеи. На первый раз выпустим воззвание, чтобы люди объединялись вокруг нашего войска. Как же мы это воззвание сможем выпустить, если у нас нет шрифтов, краски, бумаги?

— Конечно, не сможем, — охотно подтвердил Черный Фомка. — Но если бы мы даже имели эти шрифты, то пользы от этого было бы, как с козла молока.

— Это почему же?

Черный Фомка лениво зевнул. Заговорил, словно что-то припоминая:

— Немцы тоже выпускали здесь и воззвания, и листовки, и даже газеты. Обещали тем, кто будет служить им верой и правдой, новый европейский порядок, имения и хутора, выгодные должности. Те, кто воевал против Советов, работать сами не будут, а будут только руководить и пить вино. Гитлер обещал таким людям дать батраков и батрачек… Нашлись дураки, которые поверили. Теперь бы и укусили то место, на котором сидят, да его не достать…

— Я это знаю, — перебил Черного Фомку Слуцкий. — Но нельзя же опускать руки! Надо верить в наши идеи, за которыми стоит наготове большая материальная сила. Мы должны подготовить путь для ее движения. Я сюда прилетел не для того, чтобы вот так спорить, как сейчас. Мне поручено руководить вами. И вы, спадар капитан, должны беспрекословно выполнять мои приказы, как выполняли их в гестапо. Непослушание в войске — смерть. Понимаете?

— Вы это, спадар полковник, скажите им, — кивнув головой в сторону «войска», проговорил Черный Фомка. — Они охотнее полезут в магазин сельпо, чем в типографию.

— Нет, дорогой, вы сами им прикажете, и они пойдут не туда, куда захочется, а туда, куда нужно. Пять тысяч рублей и пистолет вы получили от меня не за то, чтобы поглаживать свое брюхо возле костра. Имейте это в виду. Вот скоро прибудут на самолетах новые ратники, радиостанции, тогда вы убедитесь, что я никогда не бросаю слов на ветер. А теперь, спадар капитан, скажите, кто знает удобные подходы к типографии? Какая там охрана?

Черный Фомка захохотал.

— Ну и сказали!.. Охрана!.. Кому и зачем она нужна, эта типография? Часов и конфет там нету, денег тоже. Люди обычно кончают работу и — дверь на замок. Но в дверь нам нельзя ломиться. Напротив стоит дом. Придется лезть через окно с другой стороны. Только там железные решетки.

— Это глупости. Ножовка их быстро перепилит.

Они приготовили мешок для шрифта, топор, ножовку, клещи и, как только стемнело, двинулись по звериным тропам в сторону Вязыни.

Перед уходом снова разгорелся спор. Лучше всех знал подходы и расположение типографии Селивон Суконка, но ему не хотелось идти в такую трудную и опасную дорогу. А вдруг кто-нибудь из колхозников увидит и узнает его в темноте? Тогда не унести ему своего живота от погони! Суконка, услышав о «боевом» походе в родную деревню, вдруг занемог, начал хвататься за правый бок и морщиться словно от нестерпимой боли. Черный Фомка однако был непоколебим. Он напомнил Суконке о его крестике под «присягой» и о крестиках во время гитлеровской оккупации. Добавил, между прочим, что невыполнение приказа во время военных действий карается расстрелом, и Суконка вынужден был согласиться, хотя и заявил, что в типографию он не полезет.

— Черт с тобой! — согласился Черный Фомка. — Никто тебя туда и не пустит. Еще наделаешь шуму на всю МТС или заснешь там. Ты будешь стоять на часах и кашлянешь три раза, если появится опасность.

Суконка шел впереди, за ним Черный Фомка и Тхорик. Самым последним неслышно ступал спадар Слуцкий. Он время от времени останавливался, прислушивался к ночным шорохам и снова торопился за чуть заметными тенями своих ратников, Слуцкого раздражала тяжелая и неосторожная поступь Суконки, его шумные вздохи в короткие минуты отдыха.

— Быстрее, быстрее! — шипел на него Черный Фомка. — Люди уже в постелях. Для нас это самое удобное, время. Вон и электростанция прекратила работу.

И в самом деле, электрические огни, которые они видели еще с опушки, словно по команде, погасли. Вслед за этим умолкло ритмическое постукивание движка. Вся усадьба машинно-тракторной станции утонула в тихом и теплом мраке ночи.

Суконка вдруг остановился и тяжело вздохнул.

— Ну, чего стал? — опять зашипел Черный Фомка. — Увидел кого-нибудь?

— Не-ет… Страшно… — Зубы Суконки стучали, когда он говорил. — Я их боюсь, даже когда они спят. А что, если собаки залают? Если там нас подстерегают?..

— Что тут происходит? — сердитым шепотом спросил Слуцкий, в первый раз за всю дорогу приблизившийся к своему «войску». — Отвечайте, спадар капитан!..

— Да вот этот требух говорит, что боится…

— А вы разве не знаете, что делать в таких случаях? До каких пор вам надо напоминать? Мне даже не верится, что вы когда-то воевали в немецкой армии! Подохотьте его коленом… Присягаю именем бэнээр, что если мы сегодня вернемся с пустыми руками, я его расстреляю лично!.. Вперед!..

Суконка чуть не завыл от страха и рванулся в сторону МТС. Остальные теперь едва поспевали за ним.

— Вот как надо разговаривать с трусами! — довольно прошептал Слуцкий на ухо Черному Фомке. — Они тогда становятся смелыми…

Только возле огородов Суконка умерил свою прыть и, немного отдышавшись, молча пошел дальше. Теперь он время от времени останавливался и пристально осматривался вокруг.

Почти все дома здесь были новые — они строились после войны на пепелищах. Наличники и рамы белели свежей краской. Суконке казалось, что из каждого окна за ним следят безжалостные и мстительные глаза людей, в кровавой борьбе с оккупантами добывших себе право открыто ходить по своей земле в любое время, отдыхать после работы в теплых постелях. А он, как волк, должен таиться, удирать от них в чащу. Мало того, что насолил людям при немцах, так теперь нашелся новый хозяин! Спадар Слуцкий!.. Его Суконка помнил еще щенком. А теперь он — полковник! Хозяин, который в любую минуту может пальнуть из немецкого автомата тебе в затылок. Научился у гестаповцев! Чечетка чертова!.. Типография, видишь ли, ему нужна! Поможет она тебе, как мертвому припарки, если даже все обойдется тихо! Нужны кому-то твои бумажки, как собаке пятая нога!..

Слуцкий прервал эти крамольные мысли, приказав Суконке немедленно обойти типографию вокруг и доложить о результатах разведки. Вобрав голову в плечи и держа наготове топор, Суконка исчез в темноте. Остальное «войско» засело в колючем репейнике.

— Никого нигде нет, — минут через пять доложил Суконка, грузно садясь на землю. — Окно в наборную вот с этой стороны. Видите? Остальные окна закрыты ставнями…

— Видим, — прошептал Слуцкий. — Сиди здесь и гляди в оба! Сигнал тревоги, как условлено.

Ножовка и кусачки, с помощью которых бандиты