По волчьим тропам - Макар Трофимович Последович

выполнили его приказ. Костик был строгим и требовательным командиром «партизанского отряда», от стремительного натиска которого враги разбегались как мыши. Одно лишь не нравилось командиру в многочисленных боевых операциях: никто из его подчиненных не хотел быть противником. Напрасно Костик убеждал, что это только игра, так сказать, маневры, — охотников воевать против партизан почти никогда не находилось. Одной из причин было то, что «партизаны» во время атаки не в меру усердно лупцевали своих противников.

Теперь Костик отважно вел свой отряд в наступление на лес. Там, в пятом квартале, засел хитрый и опасный враг, которого надо было отыскать и уничтожить. Костик то делал на открытых местах короткие перебежки, то падал на землю и полз, строго оглядываясь и следя, чтобы не отстал кто-нибудь из товарищей. Ребята, нужно сказать, подобрались смекалистые и точно повторяли все маневры своего командира. Перед самой опушкой они дружно поднялись с земли и с криком «ура» ворвались в густые сосновые заросли.

Если бы ребята взяли немного правее, они бы как раз наткнулись на Черного Фомку и Тхорика, которые залегли под соснами в старом партизанском окопе и наблюдали оттуда за деревней. Когда детвора, наполняя лес криками и свистом, удалилась, бандиты выбрались из своего укрытия и направились на Волчью гряду. Отходили они пригибаясь, сторонясь хоженых тропинок, испуганно замирая от хруста сухих веток под собственными ногами…

Костик тем временем, позабыв о вениках, продолжал «боевые» операции. Он устраивал засады против «вражеских сил» и уничтожал неприятеля беспощадно.

Когда-то здесь действительно был передний край партизанской обороны, от которой и поныне сохранились заросшие молодыми березками и соснами окопы. Костик не однажды бывал тут и знал, где лучше всего спрятаться в случае опасности. Теперь, направляясь в разведку, он заметил в тупике одного окопа подозрительно толстый пласт хвои. Столько ее никак не могло насыпаться за каких-нибудь две недели с тех пор, как он был здесь в последний раз.

Костик остановился и копнул хвою ногой. Под ней оказался свежий песок. Этого было достаточно, чтобы насторожить мальчугана. Он оглянулся, прислушался. Друзья были далеко и, наверное, терпеливо ждали его возвращения. Костик пригнулся в углу окопа, осторожно собрал и отгреб в сторону хвою, потом начал раскапывать мягкий и влажный песок. Вскоре пальцы его нащупали какой-то сверток.

В первую минуту Костику захотелось выпрямиться и сейчас же позвать своих друзей. Однако, вспомнив о ночной встрече в лесниковом огороде, он сдержался. Тем более, что сверток был шелковый, видимо, из парашютного полотна. Еще раз оглянувшись, Костик развернул сверток, и руки его задрожали от волнения…

Там оказались какие-то бутылочки, маленькие клочки бумаги, завернутый в прозрачную непромокаемую обложку военный билет…

Но главное было впереди. Когда Костик осторожно снял с военного билета прозрачную обертку и глянул на первую страничку, он чуть не вскрикнул от неожиданности: билет принадлежал председателю их сельсовета Стахевичу! Да, сомнений быть не могло — совпадают и фамилия, и имя, и отчество… Но почему с фотографии, приклеенной к билету, смотрит чужое, незнакомое лицо?..

Фальшивый военный билет, который выдала американская разведка своему агенту.

Победа — это в первую очередь преодоление собственных слабостей. Из романов «Как закалялась сталь» и «Молодая гвардия» Костик вынес непреклонное убеждение, что только железная выдержка обеспечивала героям успех в их благородных делах. Костику в эту минуту захотелось быть таким, как Павка Корчагин, как Олег Кошевой, Те ни за что не поддались бы искушению похвастать необычной находкой…

Брать с собой теперь весь сверток никак нельзя. Ребята начнут расспрашивать, разболтают все первому встречному.

Костик сунул в карман своего пиджачка странный военный билет, остальное свернул и старательно спрятал в надежном месте. Засыпав и заровняв чужую ямку, он снова забросал ее хвоей и заторопился к своим друзьям.

Дома, когда мать вышла доить корову, Костик рассказал Вере о своей находке и отдал ей найденный документ. Вера внимательно осмотрела военный билет и спросила строго:

— Ты никому не говорил о своей находке?

Костика обидел вопрос сестры.

— Разве я маленький?

— Смотри же! Чтоб ни одна живая душа не знала об этом, Даже маме ничего не говори…

„ЧЕЧЕТКА“

Военный билет, найденный Костиком Рачинским, в тот же вечер очутился на столе у полковника Каленика. Кроме того, ему была доставлена и записка от Русаковича. В ней сообщалось, что типографию в Вязыни ограбила и сожгла банда с Волчьей гряды. Слуцкий готовится выпустить от имени бэнээр воззвание к «истинным белорусам». Один из бывших полицаев под большим секретом рассказал «Воробью», что Слуцкий — это вымышленная фамилия. В деревне Понятичи его с детства прозвали «Чечеткой». Подлинное имя «Чечетки», однако, не установлено.

— Что ж, попробуем кое-что выяснить мы, — сказал Данила Николаевич Зорову. — Надо немедленно послать в Понятичи оперативного работника.

Через два часа Каленик уже знал, что настоящее имя Слуцкого-«Чечетки» — Иван Андреевич Филистович, На фальшивом военном билете была его фотография.

— Ах ты дьявол! — оживился Яков Романович. — Можно сказать, мой землячок. А я его столько лет разыскивал! Считал уже покойником. Хотите, Данила Николаевич, получить некоторые сведения из его биографии?

— Давайте, Яков Романович, все, что у вас есть.

Яков Романович открыл сейф и достал толстую серую папку.

Это были материалы, рассказывавшие о зверствах гитлеровцев и полицаев на оккупированной территории. Яков Романович молча листал пожелтевшие от времени документы, показания свидетелей о массовых расстрелах мирных жителей, о пытках, которым подвергались подпольщики и партизанские связные в застенках гестапо. Сколько прекрасных, сильных духом людей погибло в беспощадной борьбе за освобождение Родины от чужеземных захватчиков! Здесь были страшные снимки, сделанные фотолюбителями-эсэсовцами. Повешенные юноши и девушки… Сожженные карательными экспедициями деревни с нелепыми и дикими остовами печей на еще дымящихся пепелищах…

Наконец Яков Романович нашел нужную бумагу.

— Во время оккупации, — заговорил он каким-то глухим голосом, — семья Филистовича удрала из партизанской зоны в немецкий гарнизон. Здесь будущий «спадар Слуцкий» сначала работал писарем у бургомистра волости, а потом был завербован в так называемый белорусский батальон, помогавший оккупантам в их борьбе против партизан. Перед освобождением Белоруссии Советской Армией Филистович удрал вместе со своими хозяевами на Запад.

— А где его семья? — спросил Данила Николаевич.

— Семья тоже удрала с немцами, — ответил Яков Романович.

— Та-ак, — задумчиво произнес Данила Николаевич и медленно прошелся по кабинету из угла в угол. — Лесник Жибурт в каком родстве с Филистовичем?

— Жибурт его родной дядя. А что?

Полковник Каленик высказал свои суждения, насчет того, что заметил на усадьбе лесника пионер Костик Рачинский.

— Я думаю, это