Это не случайно. Японская хроника - Рёко Секигути

Она меня спрашивает, почему те люди, которые работают на атомной станции, безымянны, почему не сообщают, как их зовут. Один японец ответил ей, что оставаться анонимным входит в число национальных особенностей. Как он не понимает, что это делается просто-напросто ради блага этих людей, дабы избежать дискриминации, чтобы дочери работников на станции смогли однажды выйти замуж и никто не называл бы их облученными? Или может быть, это я плохо поняла и этот японец просто пытался скрыть от француженки реалии японского общества?

Юми, моя японская подруга, проживающая в Париже, поведала мне о настроениях, подмеченных в Японии. Некоторые японцы склонны рассматривать произошедшее на атомной станции как катастрофу естественного происхождения. Пусть так. А люди на Западе еще задаются вопросом, почему японцы не испытывают злобы в отношении американцев и их атомных бомб, сброшенных на Хиросиму и Нагасаки. По их мнению, выходит, американцы в этом не виноваты, и мы не виноваты, и никто не виноват. А значит, это катастрофа естественного происхождения.

Лично я могу, как мне кажется, жить в довольно спартанских условиях. Но жить в обществе, где царит самоцензура, отказываюсь.

Паранойя быстро охватила Японию. Я вспоминаю свое второе пребывание в Иране, где я находилась в компании французских студентов. Не прошло и месяца, как все стали параноиками. Система работает лучше некуда.

29 марта

Еду в Лиль на спектакль Израэля Гальвана «El final de este estado de cosas, redux»[10]. Я уже видела этот спектакль, не могу перестать смотреть постановки этого несравненного артиста. Присутствую на представлении, рассказывающем об апокалипсисе. Роковая красота. Когда я выхожу из театра, на улице по-прежнему холодно и влажно.

Международная пресса взялась критиковать японцев, причем в тех же выражениях, которые ранее использовались для хвалебных отзывов о них.

Сохранить множественность образов, имеющих отношение к одному сюжету, коль скоро событие, о котором идет речь, превосходит возможности нашего воображения, проблематично. Стараешься быстро вникнуть в суть какого-то явления перед твоими глазами, и в этот момент пробуждаются старые призраки.

Один земледелец из префектуры Фукусима покончил с собой на следующий день после того, как вышло постановление «ограничить потребление» отдельных видов овощей из данной префектуры. Он выращивал капусту, следуя строгим правилам биоагрокультуры. Он выжил в землетрясении, но, по словам родных, авария на атомной станции его доконала.

Иностранцы не могут взять в толк, отчего японцы еще не клянут TEPCO, отчего так мало голосов поднимается против использования атомной энергии. Мне понятно их непонимание. Я тоже не понимаю.

Не то чтобы японцы не были способны на погром. После землетрясения в Канто в 1923 году японцы перерезали корейцев, поскольку распространился слух, что корейская община Токио отравляет колодцы. Потребность найти козла отпущения сама по себе взрывоопасна. Ныне сами потерпевшие подвергаются дискриминации. В некоторые приюты запрещен вход людям, которые проживали в зоне, расположенной менее чем в тридцати километрах от ядерной станции, а также тем, у которых нет теста на радиацию.

Кстати, японские дома напичканы электрическими приборами. Кипятильники, поддерживающие постоянную температуру воды, такие же ванны, туалеты с подогревом, рисоварки с режимом подогрева, чего только нет, всякого рода приборы, о которых и не думают, забывая, что они потребляют электричество.

30 марта

Говорят, находят трупы с мобильными телефонами в руке, указывающими на то, что жертвы пытались дозвониться кому-то.

Рассматриваю кадры из поселка Минамисанрику в момент цунами. Из громкоговорителей по всему городку разносился приказ об эвакуации. Большинство жителей, услышавших его, бросились бежать, и им удалось избежать донной волны. Мики Эндо, молодая служащая мэрии Минамисанрику, до последнего момента остававшаяся на своем посту для того, чтобы передавать по радио приказ мэра, была унесена волной. Остался ее голос.

Я снова задаю себе вопрос, который сформулировала ранее в своей книге «Аdagio ma non troppo»[11]:

«С того момента, когда словесное послание сформулировано, до того момента, когда оно достигнет ушей того, кому предназначено, какой жизнью живут слова? Исчезают ли они, стоит им дойти до адресата, или же слова никогда не исчезают и продолжают витать вокруг нас?»

1 апреля

Один радиокомментатор, которому наша с ним беседа подала мысль, сказал мне: «Слушай, а не поговорить ли нам завтра об атоме?» На эту тему можно рассуждать в любое время и в любом месте, так, просто интереса ради: «Слушай, давай поговорим об атоме». В текущий момент эта тема как нельзя лучше подходит для разговора.

2 апреля

Катастрофа начинает как будто становиться чем-то обычным и повседневным. Просто невероятна чудовищная и успокаивающая в одно и то же время способность всё переводить в разряд повседневного. Я почти уверена, что отныне постапокалиптические фильмы, в которых герои день за днем преодолевают непреодолимое, могут в любой момент стать реальностью и мы еще будем способны привыкнуть к этому и вписаться в эту обыденность.

Создается впечатление, что иным французам не хватает в жизни драмы и они ждут, когда случится нечто катастрофичное в их стране. С их точки зрения, повседневность невыносима; у них не происходит революция, как в арабских странах, у них недостаточно горя, чтобы взяться за руки, никакой катастрофы на горизонте, кроме нескольких затоплений в тех или иных частях страны, ничего, что могло бы сплотить народ. Один француз говорил со мной о возможности извержения вулкана на Канарских островах и был при этом очень возбужден.

Канары – это, конечно, не Франция, но цунами, спровоцированное таким извержением, доберется до Марселя!

Я не надеюсь, что с нами такое случится.

В общем, есть такие люди, которые любой ценой ищут повод для тревоги, – это их дело.

Юми поведала мне историю одного из своих друзей, японца, относящегося к третьему поколению тех, кто был облучен в Хиросиме; так вот, он не смог жениться. Отец невесты отказался отдавать за него свою дочь. Три поколения спустя. Он родился в Токио и никакого отношения к Хиросиме не имеет.

В начале своей хроники я написала, что нужно избегать сопоставления Фукусимы и Хиросимы, что сравнить их легче легкого, но такое сравнение нанесет ущерб пострадавшим. Слишком поздно. Сопоставление уже произошло, эти события отныне так слились воедино, что их уже не разделить. Что же делать?

Юми также утверждает, что много франко-японских пар проходят тяжкие испытания в это время. Французы-мужья не соглашаются на то, чтобы их жены ездили в Японию. Особенно если в семье есть дети; бабушки