Тотем и табу. «Я» и «Оно» - Зигмунд Фрейд

говорит Фрэзер (Там же. С. 7), – а следовательно, народ существует только для своих властителей, никоим образом не применима к монархиям, которые мы здесь имеем в виду. Напротив, в них властелин живет только для своих подданных; его жизнь имеет цену только до тех пор, пока он выполняет обязанности, связанные с его положением, регулируя ход природы на благо своего народа. Как только в этом он слабеет или оказывается несостоятельным, заботливость, преданность и религиозное почитание, предметом которых он до того был в самой значительной мере, превращаются в ненависть и презрение. Его с позором изгоняют, и он должен быть доволен, если хотя бы сохранит свою жизнь. Может случиться и так, что сегодня его еще чествуют как бога, а назавтра убивают как преступника. Но у нас нет права осуждать это изменчивое поведение народа как непостоянство или противоречие, напротив, народ абсолютно последователен. Если, как он думает, его король – его бог, то он обязан быть и его защитником, а если он не хочет его защищать, то пусть уступит место другому, более усердному. Но пока он оправдывает надежды, его забота о нем не знает границ и народ вынуждает его относиться к себе с подобной же заботливостью. Такой король живет, как бы замурованный за системой церемоний и этикета, опутанный сетью обычаев и запретов, цель которых отнюдь не в том, чтобы возвысить его сан, и уж совсем не в том, чтобы улучшить его настроение, – они добиваются только одного: удержать его от шагов, способных нарушить гармонию природы и тем самым разом погубить его самого, его народ и всю вселенную. Эти предписания, далеко не способствующие комфорту короля, вмешиваются во все его действия, ограничивают его свободу и делают его жизнь, которую они вроде бы призваны охранять, тягостной и мучительной».

Одним из крайних примеров такого сковывания и парализации священного властителя обрядом табу является, видимо, образ жизни японского микадо в прошлые столетия. В описании, которому теперь свыше двухсот лет, сообщается: «Микадо верит, что касание ногами земли недопустимо для его сана и святости; стало быть, если он хочет куда-то пойти, его должны нести на плечах мужчины. Однако еще менее ему пристало выставлять свою священную персону на открытый воздух и удостаивать солнце чести сиять над его головой. Всем частям его тела приписывается столь высокая святость, что ни волосы на его голове, ни борода, ни ногти не могут быть острижены. Но чтобы он не слишком опустился, его моют по ночам, когда он спит: считается, что удаление с его тела грязи в таком состоянии можно понимать только как кражу, а такого рода воровство не умаляет его достоинства и святости. В еще более ранние времена он был обязан до обеда в течение нескольких часов сидеть на троне с императорской короной на голове, но сидеть как статуя, не двигая руками, ногами, головой или глазами; только так, считалось, он может сохранить мир и спокойствие в империи. Если, к несчастью, он вынужден был повернуться в ту или иную сторону или на время направить взор лишь на часть своей империи, то это приводило к войне, голоду, пожарам, чуме или к какому-то другому большому бедствию и опустошало страну»[286].

Некоторые из табу, которым подчинены короли варваров, живо напоминают меры по ограничению убийц. В Шарк-Пойнте, у мыса Падрон, в Нижней Гвинее (Западная Африка), в лесу в одиночестве живет король-жрец Кукулу. Он не смеет прикасаться к женщине или покидать свой дом, более того, не может даже вставать со своего стула, в котором вынужден спать сидя. Если он ляжет, то стихнет ветер, нарушится мореплавание. Его функция – сдерживать бури и в целом заботиться о гармоничном и здоровом состоянии атмосферы[287]. Чем могущественнее король Лоанго, сообщает Бастиан, тем больше табу он вынужден соблюдать. Наследник престола с детства также ограничен ими, но они множатся вокруг него, пока он растет; к моменту вступления на престол они его просто душат.

Место не позволяет нам, а наши интересы не требуют, чтобы мы углублялись в описания табу, связанные с королевским и жреческим рангом. Добавим только, что главную роль среди них играют ограничения свободы передвижения и диета. Но как консервативно действует связь с этими привилегированными лицами на древние обычаи, можно наблюдать на двух примерах церемониала табу, взятых у цивилизованных народов, то есть на гораздо более высокой ступени культуры.

Фламин Диалис, верховный жрец Юпитера в Древнем Риме, должен был соблюдать чрезвычайно большое число категорических запретов. Он не смел ездить верхом, видеть лошадей или вооруженных людей, носить цельное, ненадломленное кольцо, иметь завязки на своем платье, прикасаться к пшеничной муке или к скисшему тесту, называть по имени козу, собаку, есть сырое мясо, бобы и плющ; его волосы мог стричь только свободный человек (не раб) бронзовым ножом, а срезанные волосы и ногти требовалось похоронить под деревом, приносящим счастье; он не смел прикасаться к мертвецу, стоять с непокрытой головой под открытым небом и т. п. У его жены, фламиники, были, кроме того, собственные запреты; на лестнице определенного рода она не смела подниматься выше трех ступенек; в известные праздничные дни ей нельзя было причесывать волосы; кожа для ее ботинок не могла быть взята от животного, умершего естественной смертью, а только от зарезанного или принесенного в жертву; если она слышала гром, то становилась нечистой, пока не приносила очистительную жертву[288].

Древние короли Ирландии подчинялись ряду чрезвычайно странных ограничений, от соблюдения которых ожидали всяких благ для страны, а от нарушения – всяческих бедствий. Полный перечень этих табу приведен в Book of Rights[289], самые старые рукописные экземпляры которой датируются 1390 и 1418 годами. Запреты крайне детализированы, касаются различных видов деятельности в определенных местах и в определенное время; в таком-то городе король не должен пребывать в известные дни недели, такую-то реку он не должен переходить в указанный час, на такой-то равнине он не должен останавливаться лагерем полных девять дней и т. п.[290]

Суровость ограничений табу для королей-жрецов имела у многих диких народов исторически важные и для нашей точки зрения особенно интересные последствия. Жреческо-королевский ранг перестал быть чем-то желанным; тот, кому он предназначался, часто прибегал ко всевозможным ухищрениям, чтобы избавиться от него. Так, например, в Камбодже, где есть король огня и король воды, часто приходится силой вынуждать наследников принять королевское достоинство. На острове Наин и на Саважи, коралловом рифе в Тихом океане, монархия фактически прекратилась, потому что не находилось желающих взять на себя