Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

яд в кровь. Это не исцеление, а попытка превратить убийство в самоубийство, попытка выставить все так, будто не ты толкнул кого-то, а он сам бросился в объятья смерти. Но я продолжала смотреть ему в глаза, зная, что он погубит меня, зная, что я погибну из-за него.

– Ты болен, – медленно прошептала я.

Его глаза вонзались в мои губы подобно иглам, и я чувствовала покалывание от его взгляда, а может, по другой причине. Когда он надавил большим пальцем на губы, мой рот приоткрылся, а сердце едва ли не взорвалось, словно фейерверк, окрашивающий темноту города яркими красками.

– Не улыбайся. Никому. Никогда.

– Назови хоть одну причину.

– Не спрашивай меня о причинах, просто делай, что я говорю. Поняла?

– Нет, – ответила я, и Эфкен снова надавил пальцами на мои губы. Я понимала, что он хочет заставить меня молчать, но голос внутри меня подсказывал не молчать и дать волю словам.

– Когда я вижу, как ты улыбаешься кому-то другому, во мне просыпается такая ярость, что я могу стереть с лица земли целый город, – признался он. Его низкий голос прозвучал в моем сознании тысячей разных тонов. – Не улыбайся. – Внезапно он обхватил мое лицо обеими руками и посмотрел мне в глаза, словно хотел заглянуть в закоулки моей души. – Не улыбайся никому, кроме меня.

– А ты разве заставляешь меня улыбаться? – спросила я, и он нахмурился, все еще держа мое лицо в ладонях. – Ты постоянно кричишь. Как я могу улыбаться тебе, если ты только и делаешь, что злишься на меня?

– Я хочу попробовать, – сказал Эфкен, и мое сердце заколотилось. – Я постараюсь больше не кричать на тебя, но не знаю, как заставить тебя улыбнуться. – Он приблизился к моему лицу, и мне показалось, что некое чувство связывает нас друг с другом невидимыми нитями, поднимающимися к небесам. – Мне никогда раньше не приходилось вызывать у женщин улыбку. Можешь ли ты научить меня этому искусству?

Я замерла, оказавшись в ловушке тишины. Я не могла вырваться из нее и подобрать нужные слова, лишь продолжала тонуть в бездонных льдисто-синих глазах.

– Я задал вопрос, – сказал Эфкен и нежно провел кончиками пальцев по моему лицу. У меня голова шла кругом, пока я слушала его хриплый, низкий голос. Когда он придвинулся еще ближе, мое сердце забилось так, будто хотело убить меня. Казалось, моя грудная клетка сейчас разорвется как рубашка, но из дыры выскочит не страшный монстр, а трепещущая окровавленная оболочка сердца.

– Разумеется, ты заставил улыбнуться многих женщин, – сказала я с нескрываемой ревностью в голосе и удивилась своим собственным словам, но заставила себя продолжить: – Например, та женщина в магазине. – Каждое слово давалось с трудом, словно его близость подавляла меня. Я смотрела ему прямо в глаза, чувствовала его обжигающее дыхание на своем лице, как и свое собственное. Я сглотнула, когда он крепче сжал мое лицо. – Сара. Так ее звали. Ты заставил ее улыбнуться. Она просияла при виде тебя.

– Это не я заставил ее улыбнуться. Я никогда этого не делал. Она улыбнулась или, как ты сказала, просияла при виде меня только потому, что вспомнила, что чувствовала той ночью. Я никогда не заставлял женщин улыбаться, используя свою истинную суть, свою душу. И никогда не буду.

Когда он придвинулся еще ближе, мне показалось, что я умру прямо там.

– Я даже ее имени не знал. Не знаю имен никого из них.

– Ты и меня по имени не называешь.

– Потому что ты Медуза.

– Я говорю не о прозвище, а о настоящем имени, – прохрипела я, содрогаясь всем телом.

– Медуза, – повторил Эфкен, проигнорировав мои слова. Я смотрела ему в глаза. – Я хочу заставить тебя улыбаться своей душой. Хочу радовать тебя душой. Телом я могу порадовать любую женщину.

Наши губы сейчас были так близко друг к другу, что не проскочила бы даже пуля. Казалось, один лишь вздох – и мы сольемся в поцелуе.

Он почти поцеловал меня.

Я почти прижалась к его губам своими, как вдруг зазвонил его телефон и, словно мерзкий будильник, пробудил меня от сладостного сна. Взяв себя в руки, я быстро отстранилась и отошла на другой конец крыльца. Заправила за ухо растрепанные волосы и почувствовала, как в груди разгорается кровавая битва.

Какое-то время Эфкен смотрел мне в спину. Потом взял трубку и начал разговор, быстро спускаясь по ступенькам. Я не знала, с кем он говорит, не знала и того, о чем он говорит.

Вечером мы с Ярен вместе приготовили ужин, но Эфкен к нам не присоединился. Он снова куда-то ушел и, как я знала, вернется только поздним вечером. Мне было немного не по себе оттого, что я скрывала от Эфкена содержание нашего с Мустафой-баба разговора, но внутренний голосок продолжал нашептывать мне, что я должна прислушаться к старику. Поэтому я была полна решимости помалкивать. Я просмотрела тестовые задания Ярен и даже помогла ей решить некоторые задачи, которые показались мне знакомыми. Она была очень взволнована предстоящим балом, вероятно, она единственная ждала его с таким предвкушением. Как бы устало она ни выглядела, ей хотелось поскорее сдать экзамены и хорошенько повеселиться.

Время уже приближалось к полуночи, а мы смотрели какое-то шоу по телевизору. Ярен держала в руке пакет чипсов, а мой кофе, который я забыла выпить, уже остыл. Эфкена по-прежнему не было видно. На улице начался снег с дождем, и хотя молнии еще не начали раскалывать небо, я знала, что скоро это случится. Похоже, я начала привыкать к климату Варты.

Внезапно кто-то постучал в дверь. Из-за шума дождя мы почти пропустили стук, но я вдруг заметила, как напряглась Ярен. Она выпрямилась, как стрела, готовая в любую минуту выстрелить из лука, и уставилась в коридор, где в лунном свете играли тени дождя.

– Я могу посмотреть, кто там, – прошептала я, не понимая, почему она так разволновалась.

– Никто, кроме моего брата, не приходит в такое время, – ответила Ярен напряженным голосом. – А он никогда не стучит в дверь.

– Может, это Ибрагим?

– Он даже не пользуется обычными дорогами рядом с домом, опасаясь попасть на глаза Эфкену, – сказала она. Когда в дверь снова постучали, я быстро встала, и Ярен занервничала еще больше. – Махинев, ты что делаешь?

– Иду к двери?

– Постучат и уйдут, – сказала она, вперив в меня настойчивый взгляд черных глаз.

– Не говори глупостей, почему ты так боишься?

– Ты ведь до сих пор не знаешь, кто такой Эфкен Карадуман, да? – спросила она, качая головой. – Ладно, открывай, но если я