Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

Внезапно Эфкен распахнул входную дверь, и Ибрагим отступил от меня, продолжая широко улыбаться. Я прислушалась к звуку шагов на крыльце, как будто, топая и нещадно сминая снег под ногами, он хотел напугать меня еще больше. Обернувшись через плечо, я увидела его темные руки, сжимавшие перила, и крепкое тело, обтянутое лишь белой футболкой с короткими рукавами, несмотря на лютый холод, который заставлял меня дрожать. Потом я посмотрела ему в глаза и в этой бездонной синеве разглядела гнев, но он почему-то не обжигал. Замораживал.

Улыбка потихоньку исчезла с моих губ. Я угрюмо уставилась на него. В глазах Эфкена сверкали ледяные кинжалы, нацеленные прямо на меня.

Ибрагим сделал еще один глоток кофе и медленно повернулся к Эфкену.

– Эй, парнишка, – поддразнил он, как будто даже не подозревал, насколько легко сейчас было разозлить Эфкена. – Ты снова сияешь как солнце…

– Убирайся на хрен отсюда, – угрожающе произнес Эфкен, а потом посмотрел на меня. Встретившись взглядом с его сияющими синими глазами, я почувствовала сильную боль в животе и чуть не взвыла. – А ты идешь внутрь. Сейчас же.

– Слушаюсь и повинуюсь, – сказала я, надувшись. – Я что, ребенок? Не говори со мной так.

– Ой, – воскликнул Ибрагим, ошарашенно глядя на меня. – Подруга, не делай этого. Зачем ты будишь в нем Дракулу? Он сейчас высосет из нас всю кровушку… – Внезапно Ибрагим выставил вперед запястье, держа чашку в другой руке. – Давай, соси меня. Не стесняйся. Вонзи свои зубы прямо мне в вену и пей из меня как из трубочки…

– Не доводи меня, – предостерегающе произнес Эфкен, обращаясь не ко мне, а к Ибрагиму. – Вали отсюда. Иначе домой тебя доставит уже катафалк. Я ясно выразился?

– Да, сердце мое, успокойся. – Ибрагим поднял одну руку вверх в знак капитуляции, а потом медленно поставил чашку на деревянную лестницу и, сделав несколько шагов назад, поднял вторую руку. – Ухожу-ухожу. Но пообещай думать обо мне всю ночь. Помни о моей любви… Ты навсегда в моем сердце. Дай нам еще один шанс…

Когда Эфкен перепрыгнул через перила, тяжело приземлившись в снег, Ибрагим резко развернулся и бросился в противоположном направлении. Я удивленно наблюдала, как он бежит прямо по снегу к своей машине, припаркованной на дорожке. Остановившись, он поставил одну ногу на порог и подергал дверцу, а затем ухмыльнулся и провел рукой по шее.

– Все в порядке, подруга, мы просто пошутили, – крикнул он мне. – Ха-ха.

Я увидела, как он в панике пошарил в карманах и вытащил ключи.

Эфкен стоял перед крыльцом словно ангел смерти и просто смотрел на него.

– Ты до смерти напугал парня, – сказала я.

Эфкен фыркнул и, даже не взглянув на меня, начал подниматься по ступенькам. Некоторое время я смотрела на его спину, на смуглые мускулистые руки, обтянутые белой футболкой. Прежде чем последовать за ним, я потянулась за чашкой, стоящей на деревянной лестнице. Внезапно я почувствовала его взгляд на себе.

– Он ребенок, – процедил он сквозь зубы. – И всегда был ребенком. Ты единственная считаешь его взрослым.

– О, а ты прям во всеоружии, – сказала я, медленно поднимаясь по ступенькам.

– Во всеоружии? – с сарказмом переспросил он. – Да ты настоящего оружия никогда не видела.

– Твои глаза – самое опасное в мире оружие, – сказала я, и он замер. Между нами почти не осталось расстояния. Я подняла голову и с вызовом посмотрела в его бездонные синие глаза. Внезапно он схватил ледяными пальцами мой подбородок и заставил меня запрокинуть голову. Стиснув зубы, я уставилась на его прекрасное лицо, будто скрытое за ледяной стеной. Она была холодной и толстой, но все еще достаточно прозрачной, чтобы я хорошо видела его.

– Ты еще не видела настоящего оружия, – повторил он, выделяя каждое слово так, будто прижимал ствол к моему лбу. – Мое оружие – не слова, как ты думаешь, детка. Я и есть оружие, а ты слишком часто находишься перед дулом.

Я издала резкий, издевательский смешок. Он продолжал крепко сжимать мой подбородок, и его холодные пальцы обжигали мою кожу.

– Опять ты за свое, – прошептала я. – Опять ты делаешь все возможное, чтобы подорвать мое доверие к тебе.

– Что бы я ни сделал, ты все равно будешь мне доверять, – сказал он, и мое сердце болезненно сжалось от этой истины.

– И ты собираешься пользоваться этим? – спросила я; мое сердце билось так же тихо, как звучал мой голос.

– Если мне захочется, – сурово ответил Эфкен, но его глаза говорили об обратном. – Ты даже не представляешь, что я могу сделать, если захочу. А даже если бы и знала, то ничего не изменилось бы. Ты не сможешь мне помешать.

– Откуда такая уверенность?

– Потому что я вижу свое отражение в твоих глазах.

– В твоих глазах я тоже вижу свое отражение, не забывай об этом, – прошипела я. Он стиснул зубы и посмотрел мне в глаза.

Его взгляд говорил гораздо громче, а слова тяжким грузом упали прямо на мое сердце, разрывая его в клочья. Каждое его слово устраивало в моей душе хаос. Слово, которое я видела в его глазах…

– Ты даже не понимаешь, что представляешь для меня гораздо большую опасность, чем оружие, – прорычал он, и его голос ударил по моим губам, глазам, коже. В голове зашумело. Вот таким он был. Сначала он разбил мое сердце на кусочки, а потом одним предложением заставил поверить, что исцелил меня и собрал все осколки воедино. И тем не менее он творил истинное зло, когда выносил свои приговоры. Возможно, он знал об этом. – Не смей больше улыбаться ему, – проговорил он. – Я этого не желаю.

– Что? – Я так удивилась, что не смогла даже подобрать хороший ответ. Не смогла объяснить и самой себе, откуда взялась эта боль в сердце… В чем причина? Я не хотела этого знать, но почему-то судорожно искала ответ на этот вопрос.

– Ты не будешь больше улыбаться рядом с ним, – с яростью прорычал он, отчего мое сердце бешено заколотилось. Он приподнял мою голову за подбородок и скользнул ядовитыми синими глазами по моим губам. – Если кто-то и будет тебя смешить, то это я, и никто больше. Не он.

На самом деле это он разрывал мою душу на части, ранил меня и причинял сильнейшую боль. Отравлял меня. Как после всего этого я могла поверить, что он исцелит меня? Нельзя быть хорошим человеком, если ты излечил того, кому сам же подмешал