Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

и его голос пронзил меня насквозь. Было в нем что-то такое, что глубоко ранило мою душу. Внезапно он поднял руку, и холодный предмет, который он держал в руке, оказался прямо у меня перед глазами. Я в панике хотела отступить назад, но он не дал мне этого сделать. Когда что-то золотистое приблизилось к моему лицу, я крепко зажмурилась, а потом почувствовала, как его теплые пальцы завязали узелок на затылке и скользнули по плечам. – Открой глаза, – прошептал он. – Посмотри на себя, Медуза.

Наконец, я открыла глаза. Сквозь маску, закрывавшую мое лицо, были видны лишь кончик носа, пухлые губы и кроваво-карие глаза. Кровь бешено запульсировала в моих жилах. Жесткую золотистую маску опоясывали извивающиеся змеиные тела, которые образовывали что-то вроде короны. Казалось, змеи выползали прямо из моих темных волос, превращая меня в реальную Медузу, но только с золотистыми змеями вместо прядей.

На маске также виднелся бутон розы из твердого камня золотистого цвета, а прямо под ним – цветок аконита. Змеи, высунувшие головы из волос, напоминали моих стражей, готовых напасть в любой момент.

– Очень эффектно, – только и смогла сказать я, слушая, как бьется пульс. Как такое эффектное и вычурное украшение могло так взволновать меня, пробудило во мне столько эмоций?

– Прямо как ты, – ответил Эфкен, и его сильный голос будто таил в себе какой-то секрет.

Я посмотрела на его отражение в зеркале. Его бездонные синие глаза сверкали под черной маской, которая закрывала лишь половину его лица. В этой маске он выглядел как кусочек моего прошлого. Он был просто головокружительно красив. Я сглотнула, но это не помогло избавиться от вставшего в горле кома. Когда Эфкен поставил подбородок мне на плечо, его синие глаза – один под маской, другой обнаженный – смотрели прямо в мои кроваво-карие глаза, скрытые маской.

– Я думал, твои глаза способны только превращать в камень, Медуза, – медленно произнес он. – А вот сможешь ли ты расшифровать то, что написано на камне, я не знаю.

Глава 16

Бал

SOEN, ANTAGONIST

Присутствие Эфкена было сродни хождению босиком по холодному кафельному полу в прохладном доме во время адской летней жары. Присутствие Эфкена было сродни желанию лечь на эту холодную плитку, чтобы успокоить изможденное жарой тело. И тем не менее ни одно сравнение, возникавшее в моем сознании, не могло точно описать его присутствие. Мне казалось, что оно вонзалось между моих холодных ребер, подобно железным прутьям тюремной решетки.

Точнее, я не чувствовала, как оно вонзается мне между ребер. Я знала это.

Я стояла в уборной магазина, опираясь руками на холодную керамическую раковину, и старалась не смотреть в зеркало, обрамленное позолоченной рамой. Я чувствовала себя настолько беспомощной, что не могла видеть саму себя в таком состоянии.

Я словно была доказательством того, что человек может быть мертв и при этом продолжать дышать.

Буквы, болтавшиеся в разрывах строк, вверяя себя смерти, не нуждались в виселице, чтобы умереть. Как будто я была автором, а он заставлял меня убивать строки моего же романа. Кто я? Я посмотрела в зеркало и увидела знакомое отражение. На мне уже был черный свитер и черные легинсы, а не белое платье, которое я надевала мгновение назад. Мои кудрявые волосы спутались, как и мои мысли. Вода в раковине продолжала бежать, а я лишь задавалась одним вопросом.

Кем я была на самом деле?

Почему прикосновения Эфкена оказывали на меня такое воздействие? Почему я привязалась к нему столь странным образом? Почему чувствовала, что связана с ним?

Я не хотела знать ответы на все эти вопросы. Не могла принять ни один из них. Никак не могла принять то, что происходило со мной. Просто не могла.

Иногда я путала реальность с опасными играми своего собственного разума. Возможно, я и сейчас путаю, возможно, я до сих пор не могу отличить одно от другого. Иногда реальность и фантазии сплетались настолько, что даже Эфкен казался плодом моего воображения, но потом я вспоминала жгучий пряный аромат корицы, и реальность обрушивалась на меня. Ни сон, ни фантазия, ни видение не были такими реальными. Когда я находилась рядом с ним, то чувствовала нечто большее, чем реальность. И это терзало меня.

Желая отвлечься от мыслей, я подставила руки под ледяные струи и подождала, пока кожа не начнет морщиться. Потом побрызгала в лицо холодной водой, пытаясь избавиться от чувства, которое подавляло меня. Проблема заключалась в том, что я не могла избавиться от него, потому что оно было глубоко внутри меня.

– Хватит думать об этом, – прошептала я своему отражению в зеркале. – Ты, идиотка, не можешь думать об этом. – Мои кроваво-карие глаза светились от эмоций, но, возможно, все дело было в белых мерцающих лампах на потолке. – Нет, черт подери. – Я глубоко вздохнула. – Предложения, которые тебе даются с такой легкостью, мне очень сложно переосмыслить. Не делай этого со мной, – сказала я, пытаясь отвлечься от его образа в моем сознании. – Черт!

Я вышла из уборной и сразу увидела его. Он стоял перед кассой и протягивал карточку, зажатую между сильными пальцами. От моего внимания не укрылось, как блондинка намеренно провела по его руке, когда забирала карту. Жжение в животе усилилось, и я едва сдержалась, чтобы не застонать от боли. Мне просто хотелось вернуться домой и лечь в постель. Может быть, хороший сон помог бы заглушить это странное чувство. Может быть, мне снова приснятся дурацкие сны и я снова окажусь в ментальной ловушке. Но это все равно было лучше, чем чувствовать себя так.

Я замерла, когда блондинка оглянулась на меня через плечо, и в ее зеленых глазах мелькнуло презрение. Прекрасно зная, что я за ней наблюдаю, она с улыбкой посмотрела на Эфкена, закончила операцию с картой и положила ее на стойку. Я просто стояла там и смотрела на них, чувствуя ужасную боль в животе и гадая, как далеко она зайдет. Когда блондинка положила визитку со своим номером на его кредитную карту, Эфкен лишь опустил на нее взгляд и нахмурил черные брови.

Когда Эфкен убрал кредитную карту в кожаный бумажник, умышленно проигнорировав ее визитку, блондинка замерла, а девушка с темными волосами рядом с ней усмехнулась. Но это не успокоило меня. Как она посмела это сделать, особенно после всех снисходительных замечаний Эфкена? Не то чтобы он и со мной любезно общался, но я по крайней мере засыпала