Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

Что в этом странного? Разве я сейчас не пребывала в одной из частей Вселенной? Разве я не попала в другое измерение и не потеряла дорогу назад? Я продолжала смотреть на него, но мне казалось, что в его словах, которые он собирается произнести, заключена правда, и эта правда окажется болезненной для меня. Внезапно мне захотелось сбежать отсюда.

– Мы уже являемся частью Вселенной, – сказал Эфкен, словно читая мои мысли. На его прекрасном лице застыло вопросительное выражение.

– Так и есть, – подтвердил Мустафа-баба, но его глаза, казалось, утверждали обратное.

Эфкен долго изучал его старческое лицо.

– Неужели ты ничего не знаешь об этом?

– Нет, – ответил он совершенно искренне. На самом деле это удивило его больше, чем нас двоих.

Я словно угодила в болото, болотная тина засасывала меня с огромной скоростью, а я не могла даже поднять руку и попытаться выбраться из нее. Внезапно я ощутила сильную усталость. Все это было изнурительно и для моего разума, и для тела. Казалось, я бежала босиком по бескрайней пустыне, по раскаленным пескам, а палящее солнце кружило у меня над головой, словно стервятник, символизирующий смерть.

Эфкен направился к выходу, даже не попрощавшись с Мустафой-баба. Я же осталась стоять перед горящим камином, прислушиваясь к удаляющимся шагам Эфкена и удивляясь тому, почему мое сердце замедлилось.

– Махинев, – сказал Мустафа-баба убаюкивающим голосом, напоминавшим колыбельную из моего прошлого. Я повернулась к Мустафе-баба, но он смотрел не на меня, а на беснующийся в камине огонь. – Ты бежишь со всех ног, чтобы найти выход, но у равнины, по которой ты несешься, нет конца. – Я нахмурилась. Он глубоко вздохнул. – Почему бы тебе сначала не разгадать загадку, а уже потом искать выход?

– Загадку?

– Голоса, что ты слышишь, – сказал он, и я затряслась от страха. – Ты слышишь их не просто так, дочка. Тебя не несчастье сюда привело, а твоя судьба.

– Что ты хочешь этим сказать? – спросила я. В темноте моего сознания мягко извивалось черное блестящее тело змеи, которая подбиралась к моим мыслям. И как только яд ее проникнет внутрь, логика перестанет работать, а любая истина обратится в прах так же, как превращался в камень тот, кто взглянул в глаза горгоны Медузы.

– Ты должна остаться здесь еще на некоторое время, Махинев, – сказал Мустафа-баба, и я увидела грусть в его глазах. – Ради себя. Ради меня. – Он медленно посмотрел в мою сторону. – Ради Эфкена.

– Если ты что-то знаешь, пожалуйста, скажи мне.

Я услышала, как Эфкен зовет меня с заснеженной поляны перед домом, но этого было недостаточно, чтобы я оторвала взгляд от Мустафы-баба.

– Я бы с радостью рассказал тебе, – спокойно сказал он. – Но ты должна сама завершить пробуждение. Ты все поймешь. Просто не торопись.

– Я что, из народа Мар? – спросила я, нахмурившись.

Мустафа-баба выглядел озадаченным. Он лихорадочно осмотрелся.

– Ответы на все эти вопросы находятся внутри тебя, – уклончиво ответил он. Он все еще выглядел удивленным и постоянно смотрел то по сторонам, то на меня. – Пожалуйста, не говори об этом Эфкену до пробуждения, – настаивал он.

– Почему?

– Ты хочешь защитить его? – спросил он, и мое сердце забилось быстрее. – Конечно, хочешь. – Мустафа-баба улыбнулся, и его старое лицо снова покрылось глубокими морщинами. – Ты всегда хотела защитить его.

– Правда? – Я оцепенела. – Хорошо, – прошептала я дрожащим голосом. – Я не расскажу ему об этом.

Зло существует повсюду. И этот мир не исключение. Той злосчастной ночью, когда тьма и свет занимались любовью, я попала в логово зла. Теперь я не знала, есть ли в моем окружении кто-то, кому я могла бы доверять, но едкий голос внутри меня подсказывал, что я могу доверять Мустафе-баба. По крайней мере, я была уверена, что он говорит правду. Беспорядочное биение сердца напоминало угли костра, и каждый удар причинял мне боль, хотя огонь был давно потушен. Но я поняла одно: обжигающим было вовсе не пламя, а угли, которые продолжали тлеть в кострище.

Выйдя из дома, я убила еще одну Махинев, прямо как в старые добрые времена. Другая часть меня притихла и превратилась в такой же тлеющий уголек, который жег меня изнутри больше всего. Может быть, именно из-за этой невыносимой, обжигающей боли я каждый раз отрывала маленькие кусочки от своей души и выбрасывала их. Я отбросила уже так много кусочков и знала, что, когда соберу их вместе, они разожгут настоящий костер.

Прямо впереди – на снегу, напоминавшем белоснежное пламя, – стоял мой синеглазый ангел смерти и ждал, чтобы унести меня на своих черных крыльях. Я так привыкла каждую ночь засыпать, укрывшись черными крыльями ангела смерти, что мне казалось, будто я сплю в его объятиях не несколько дней, а тысячу лет. Я не знала, что ждет меня впереди, не знала, как выбраться отсюда, но одно знала точно: мне нужно его защитить.

Я вспомнила глаза Кристал, ее агрессивный взгляд… статьи о змеином народе Мар… все это обрушилось на меня подобно гигантским волнам. И я пыталась выжить в маленькой тонущей лодке, готовая сама выпрыгнуть в воду и позволить волнам поглотить меня, вместо того чтобы вытолкнуть того, кто меня в нее посадил.

Джип сорвался с места, точно выпущенная из лука стрела, и мы помчались по дороге, разрезая снежные равнины. Я растерянно смотрела вперед, потому что в моей голове словно заложили не одну, а множество бомб с часовым механизмом, и к каждой из них вел цветной проводок для детонатора. Эфкен почти не разговаривал, словно понимал, что я витаю в своих мыслях, но время от времени я ловила его взгляд.

Когда мы пересекли заснеженные дороги и оказались в центре города, я вдруг осознала, что еще никогда не видела Варту такой многолюдной. На тротуарах скопились лужи из дождя, снега и грязи. Заиндевевшая полная луна сияла на небе вместо солнца, окрашивая город в синие тона. На стеклянных дверях магазинов в одноэтажных зданиях горели декоративные фонарики, как и на многих других вывесках. Я наблюдала, как элегантная пожилая женщина опустила большой конверт в почтовый ящик, засунула руки в перчатках в карманы пальто и медленно пересекла дорогу. Молодой парень, развозивший прессу на велосипеде, бросил одну из газет сидящему перед магазином мужчине. Я видела, как люди смеялись.

– Здесь так красиво, – прошептала я, пытаясь отвлечься от собственных мыслей. Я прижалась к окну машины и с любопытством разглядывала окрестности. Заметив, что все внимание Эфкена сосредоточено на мне, я повернулась к нему. В его бездонных синих глазах отражались фонарики, украшавшие витрину магазина напротив. От его