Гадюка - Биннур Шафак Нигиз

наконец выпрямила волосы и влезла в платье, у меня снова возникла проблема с молнией. Какими бы длинными ни были мои руки, я не могла дотянуться и застегнуть ее до конца. Приходилось прикладывать много усилий, а мне не хотелось вспотеть и испортить макияж, пусть в доме и было достаточно прохладно. Поэтому я решила потом попросить Ярен застегнуть молнию. Ночь уже вступала в свои права. Я даже не заметила, как быстро пролетело время. Не отрывая глаз от зеркала, я надела на лицо вызывающую золотистую маску Медузы с вычурными змеями и аккуратно завязывала ее на затылке.

Сквозь отверстия поблескивали кроваво-карие глаза, похожие на капли крови.

Готовые к нападению змеи в моих волосах были, пожалуй, второй самой примечательной деталью моего наряда после самого платья. Возможно, маска затмевала даже платье.

Дверь в комнату открылась, и я посмотрела на другое отражение в зеркале. В черных отглаженных брюках, черной рубашке и черном пиджаке он выглядел так чертовски привлекательно, хоть и не был похож на самого себя. Но я бы все равно узнала его из тысячи. Он наблюдал за мной синими глазами; один ярко сверкал сквозь полумаску, а другой был обнажен, как моя душа. Он держал квадратную коробку, которая выглядела совсем крохотной в его огромных руках.

Черные, как сажа, волосы были аккуратно уложены, а лицо – чисто выбрито, отчего скулы казались еще более острыми и точеными. Его крепкое тело, казалось, заполнило все пространство, когда он направился ко мне. Эфкен остановился у меня за спиной, обжигая мои легкие ароматом корицы, а потом наклонился и поставил коробку на пол. Я ощутила его горячее дыхание на ногах, прикрытых платьем, а когда он начал вставать, – на бедрах, пояснице и, наконец, плечах. Его теплые пальцы коснулись моей холодной кожи, и я почувствовала приближение бури. Он застегнул молнию платья до конца, но не убрал рук – погладил открытые участки спины, разжигая внутри меня огонь, провел по волосам, по тонкой шее и обхватил ладонью затылок.

От его прикосновений по моему телу прошелся электрический ток, и я тяжело сглотнула. Он нежно массировал мой затылок, словно пытался расслабить меня, а мое сердце билось в груди так, что тонкая ткань платья трепетала.

– Платье должно было затмить твое великолепие, отодвинуть тебя на второй план, Медуза, – произнес он звенящим голосом. Я прикрыла глаза, но продолжала из-под ресниц наблюдать, как он нежно гладит меня по шее, заставляя мурлыкать словно кошку. – Я не ожидал, что в белом ты засияешь еще ярче.

Я задрожала, почувствовав его обжигающее дыхание на коже. Почему он так влиял на меня? Я в предвкушении открыла глаза, когда он откинул мои тщательно уложенные волосы и медленно наклонился, приникая нежным поцелуем к моей шее.

Не успела я отойти от поцелуя, как его волшебные пальцы скользнули к моему животу. Он обвился вокруг меня словно змея, а я даже не смогла ничего сказать. Он провел руками по моей груди к шее и подхватил мой кулон из лунного камня. Мы оба смотрели на отражение в зеркале. Лунный камень мерцал в полумраке, испуская красные и голубоватые искры света. Какое-то время мы стояли, прижимаясь к друг другу, и молча любовались его сиянием.

– Не смей улыбаться, Махи, – прошептал Эфкен, и воспоминания прошлого больно кольнули меня, заставляя истекать кровью.

Махи. Так меня называла только бабушка.

– Махи? – наконец переспросила я слабым голосом.

– Разве ты не хотела, чтобы я называл тебя по имени? Это самое близкое к нему.

– Что оно значит? – спросила я, хотя никогда раньше не спрашивала об этом у бабушки.

– Разрушительная, – прошептал Эфкен мне на ухо, продолжая держать лунный камень между пальцами, и впился синими глазами в мое отражение. – Уничтожающая. – Мы оба одновременно сглотнули. – Сокрушительная. – Он зажмурился, и мне захотелось сделать то же самое, но я не смогла отвести от него взгляда. – Опустошающая, – простонал он, будто от боли. – Всепоглощающая.

– Я не знала, – выдавила я. Колени дрожали, но Эфкен крепко держал меня и не дал бы упасть. С каких пор я стала доверять ему? Я даже перестала сомневаться.

Неужели именно в этом и заключался смысл имени, которым бабушка называла меня столько лет? Разрушительная, уничтожающая… Я рассеянно смотрела на наше отражение в зеркале и думала лишь о том, что мы, как ни странно, прекрасно выглядим вместе.

– Скажи мне, что у тебя на уме, – сказал Эфкен, отпуская лунный камень.

– Просто… – Я замолчала и сделала глубокий вздох. – Я думаю, мне нужно попросить у Ярен пару туфель, – солгала я. Эфкену совсем не нужно знать, что у меня на уме. Я не собиралась говорить ему, что меня так называла бабушка. Не хотела.

– Не нужно, – сказал он жестким голосом. Видимо, ему не понравилось, что я что-то скрываю от него и лгу ему. – Садись на кровать, – приказал он, а потом наклонился и поднял с пола коробку.

И хотя мне не понравился его властный тон, я сделала как велено и села на край кровати. Когда Эфкен опустился на одно колено у моих ног и поставил рядом коробку, я очень удивилась, совершенно не ожидая такого джентльменского жеста от мужчины вроде него. Затаив дыхание, я следила за каждым его движением. Он поднял крышку коробки, и я увидела золотистые туфли на высоком каблуке с открытым мыском; тонкие железные ремешки были выполнены в форме змей, которые обвивались вокруг щиколотки и закачивались застежкой в виде змеиной пасти. Цвет туфель почти совпадал с маской, но я была уверена, что это не так. Эфкен взял одну туфельку, осторожно обхватил мою ногу и заставил меня закинуть ногу на ногу, чтобы он видел мои босые ступни. Накануне вечером, пока выслушивала восторги Ярен, я накрасила ногти красным лаком, чтобы отвлечься от мыслей о Кристал. Эфкен несколько секунд смотрел на мои ноги, а потом медленно расстегнул замочек в виду змеиной пасти, продел мою ногу в туфлю и обмотал ремешок вокруг лодыжки. Казалось, змея обвилась вокруг моей ноги.

Я чувствовала себя принцессой из сказки, а рядом со мной стоял на одном колене мой принц.

Но я не была принцессой, а он не был принцем.

Образы охотника и добычи подходили нам гораздо больше. Хотя он не причинил бы мне никакого вреда, он легко мог снова выйти на охоту, потому что в его жилах текла кровь охотника. Застегнув вторую туфлю, он поднял бездонные синие глаза и посмотрел на меня так, будто хотел проникнуть в душу, если это вообще было возможно.