Изамбард Кингдом Брюнель - L. T. C. Rolt

размахивая ею, призывал несчастных ухватиться за нее, а тех, кто не мог ее найти, убеждал плыть к одному из причалов. Я мгновенно слетел вниз по лестнице. В шахте было совершенно темно. На каждом шагу я ожидал, что вот-вот шлепнусь в воду. Не успел я толком осознать, какое расстояние пробежал, как оказался в рамах восточной арки. Ничего особенного не произошло, но я забежал на верхний этаж № 1, где обнаружил Хаггинса (бригадира смены) и элитный корпус, который даже не знал, что кто-то покинул рамы.

Вернувшись в шахту, Брюнель услышал от Майлза более живописную версию случившегося. В одну из маленьких харчевен, как бешеные быки, влетели Хиришеры, - сказал он, - как будто сам дьявол выбрал их - крик Мертерл-Мертерл Спасайтесь! Погасите свет! ... У меня уши заложило, сэр, как тогда, когда мы с вами спускались в этот водолазный колокол, - пока я не подумал, что вода уже близко. Ноги или тело! сказал я, когда увидел Паскоу впереди тех шахтеров, идущих так, будто дьявол его ищет. Не впервой, парень, - говорю я, и бегу прочь - и не останавливаюсь, пока не высажусь на сушу".

В августе отец Брюнеля снова серьезно заболел, а в сентябре у Бимиша случился приступ плеврита, и он выбыл из строя на шесть недель. Прорыв нарушил вентиляцию в туннеле, и воздух стал настолько затхлым, что в ноздрях у людей образовался черный налет, и они часто падали с сильными приступами головокружения и рвоты. Тем не менее, подстегиваемые непоколебимой решимостью Брюнеля, работы продолжались, пока к ноябрю 1827 года весь тоннель и большой щит не были полностью очищены и приведены в порядок.

Именно для того, чтобы отпраздновать этот с таким трудом одержанный триумф над катастрофой, Брюнель устроил самое фантастическое зрелище в истории туннеля. Он решил пригласить своих друзей на банкет под рекой. Боковые арки были завешены малиновыми драпировками, а длинный стол ярко освещался газовыми канделябрами, когда в ночь на субботу, 10 ноября, компания из пятидесяти человек села ужинать под звуки оркестра гвардейцев Coldstream. Когда пришло время тостов, произошел драматический момент, когда друг Брюнеля Бандинел из Министерства иностранных дел поднялся, чтобы предложить здоровье адмиралу сэру Эдварду Кодрингтону, одному из организаторов строительства туннеля. Размахивая экземпляром ночного выпуска "Экстраординарной газеты", он сообщил о победе Кодрингтона над турецким флотом в Наварино, победе, обеспечившей освобождение Греции от Турции, за которую за три года до этого Байрон отдал свою жизнь при Миссолонги. "В этом сражении, - заявил Бандинель, - турецкая мощь получила более серьезный отпор, чем когда-либо с тех пор, как Магомед обнажил меч". Можно сказать, что пророк-виночерпий победил водой - на этом элементе его преемники теперь потерпели значительное поражение. Поэтому мой девиз по этому случаю, когда мы собираемся, чтобы отпраздновать изгнание реки с этого места, таков, - и он поднял свой бокал, - "Долой воду и Махомеда - вино и Кодрингтон навсегда! Раздались бурные аплодисменты.

Организуя это замечательное развлечение, Брюнель не забыл о своем элитном корпусе, и в примыкающей арке сто двадцать шахтеров сели за стол. Праздник закончился после того, как их председатель вручил Брюнелю кирку и лопату и призвал "трижды три и бампер". Это было замечательное событие, но триумф оказался недолгим.

Весь ноябрь и декабрь царило постоянное беспокойство: великий щит продолжал продвигаться по коварной земле, которая не подавала признаков улучшения. В январе страх перед очередным прорывом усилился, и 8 числа отец и сын были на волоске от гибели, когда дон Мигель, претендент на трон Португалии, и большая компания настояли на осмотре щита. Насколько обоснованными были их опасения, слишком наглядно подтвердилось утром 12 января, когда катастрофа разразилась с еще большей трагической силой.

Брюнель был внизу, в раме, а Бимиш в маленьком офисе на вершине шахты выписывал талоны на выдачу теплого пива и джина шахтерам, выходящим со смены. Внезапно в кабинет ворвался сторож с криком: "Вода прибыла! Туннель заполнен! Бимиш тут же бросился к шахте, чтобы убедиться, что на этот раз тревога не была ложной. На лестнице рабочих толпились охваченные паникой люди. Схватив лом, Бимиш выбил дверь на лестницу для посетителей и начал спускаться. Не успел он сделать и нескольких шагов, как огромная волна воды хлынула в шахту, и из нее, к его ужасу, поднялся безжизненный Брунель. Бимиш подхватил его на руки, отнес вверх по лестнице и положил на землю, где некоторое время он мог только бормотать имена "Болл", "Коллинз", снова и снова. Тем временем на вершине шахты царили полный беспорядок и ужас. Рев воды был оглушительным, когда полуутонувшие люди, пошатываясь, поднимались по лестнице, а других несли наверх в бесчувственном состоянии.

Брюнель вместе с двумя шахтерами Боллом и Коллинзом снимал часть боковых стенок в раме № 1, когда земля внезапно уперлась в них, и последовал огромный столб воды, который мгновенно вымел их из рамы и погасил все огни. Вскоре Брюнель оказался в воде по пояс. Затем его нога оказалась зажата под падающим со сцены брусом, и только в результате сильной борьбы ему удалось освободить ее. Позвав за собой Болла и Коллинза, он направился к шахте, но обнаружил, что лестница полностью заблокирована борющимися людьми. Он пытался добраться до лестницы для посетителей через западную арку, когда огромная волна, которая фактически омывала верхнюю часть шахты, подхватила его и вынесла в безопасное место. Когда была проведена перекличка, оказалось, что Болл и Коллинз пропали без вести, как и еще четверо шахтеров , которые пытались подняться в шахту по лестнице, когда их унесло волной.

Хотя было очевидно, что Брюнель серьезно болен, а нога доставляет ему острую боль, он, как обычно, не дрогнул и отказался покинуть работы. Он сразу же приказал подготовить водолазный колокол и баржу с колоколом, а поскольку ходить он не мог, то лег на матрас на барже, откуда руководил водолазными работами, и не хотел уходить домой, пока не узнает объем полости в дне реки.

В этом случае в реку было сброшено 4 500 тонн глины, прежде чем можно было приступить к расчистке туннеля. В этой работе Брюнель не принимал никакого участия. После непродолжительного восстановления сил в Брайтоне он с нетерпением ждал возвращения к работе, но там он слишком вольно себя вел, и у него случился рецидив. Выяснилось, что в дополнение к поврежденному колену у него были внутренние травмы такой тяжести, что после отпуска ему пришлось долго лежать на спине в своем доме в