Из Кисловодска в Кисловодск. 1918–1919 - Всеволод Евгеньевич Милоданович

Газеты потом писали, что этот Добрый был, собственно говоря, совсем не «добрым»: «Во время войны он продал Германии через Персию почти весь урожай сахара на Украине!» Таким образом, его, собственно говоря, следовало повесить еще при «старом режиме»! Вероятно, он продолжал подобную деятельность и при украинском правительстве. Но дело было в том, что теперь господами были немцы! Можно предполагать, что правительство, чтобы не раздразнить немцев, решило предпринять негласные шаги: банкир просто исчез (его «исчезли»!). Но дело все-таки каким-то образом открылось, и банкир был освобожден (кажется, уже при Скоропадском).

Переворот был совершенно бескровным. Петлюра (а может быть и еще кто-нибудь) попал под замок. Голубович как-то исчез из этой шайки – я никогда, даже после обратного переворота, о нем не слышал[62]. Премьером нового правительства стал некто г[осподин] Лизогуб, о котором до того никто из нас ничего не слышал. Теперь остряки находили, что в его фамилии третий слог не на месте! Правильно, мол, было бы «Губолиз», и приводили пример иного, распространенного (но не в печати) слова, синонима юнкерского «мыловар»[63]. Военным министром стал генерал от инфантерии Рогоза (в русской армии его фамилия была «Рагоза»). Мы считали, что переворот этот к лучшему!

Наконец, и подвенечное платье и все прочее было готово к моей свадьбе! В кармане у меня оставалось 500 руб., но, желая быть на свадьбе красивым, я купил орден Св. Анны 2-й степени с мечами, который почему-то мне не успел прислать на фронт Капитул Орденов, истратив на это 350 руб.! В результате, когда я приехал в Корец, у меня было только 90 руб.!

Со мной и с невестой поехал и ее брат, Владимир Ипполитович, с женой Раисой. Кстати, об отчествах детей Фотия Павловича: все они были Ипполитовичи (кроме моей будущей жены, которую я «перекрестил» на «Ипполитовну» уже после свадьбы). Ее брат, упомянутый В.И., рассказывал мне такую курьезную историйку:

Едучи в поезде, он разговорился со своим спутником и представился ему: «Саваровский». «Позвольте узнать Ваше имя-отчество», – сказал спутник. – «Владимир Ипполитович». – «Ага!» – сказал, подумав, его собеседник: «Значит Вы сын Фотия Павловича?» Не так странно, как кажется.

Сыновья моего прадеда были «обливанцами», т. е. униатами, и каждый из них получил по два имени. Итак, мой будущий тесть был Фотий-Ипполит! Первое имя, хотя и короче, но подходит больше к духовным лицам, второе красивее, и поэтому дети избрали его для своего отчества, а прочие родственники держались первого (и он сам тоже). Конечно, после окончательного устранения Церковной унии в России, все они стали православными.

Не помню, по каким причинам, мы должны были переночевать в Новоград-Волынске: не то – выбрали неудачный поезд, не то – не достали извозчика. В общем, должны были остаться на ночь в этом городе. Вокзал был довольно далеко от центра. Во время езды в городе на извозчике Владимир Ипполитович предупредил прочих, главное дам, не смотреть на правую сторону улицы.

Не знаю, как дамы, но я посмотрел. Действительно!.. Почти все магазины принадлежали, видимо, членам многочисленной жидовской семьи, с фамилией совершенно не для печати, но, очевидно, все же возможной на вывесках магазинов!

Новоград-Волынск меня особенно интересовал летом 1914 года: если бы не случилась война, то мой дивизион – тогда III-й горный – должен был отделиться от бригады и перейти в Новоград-Волынск, где развернуться в 3-батарейный, с 6-орудийными батареями, а на его месте должен был появиться новый III-й дивизион, легкий, и вся бригада перейти на 6-орудийные батареи. Это был бы первый этап реорганизации и усиления русской артиллерии. Война, конечно, похоронила этот проект в зародыше, но Новоград-Волынск меня все-таки интересовал не только как город, которого я еще не видел, и поэтому мы отправились на прогулку.

Город был, конечно, дрянь, и жидовский до чрезвычайности! Но все-таки часть его в районе собора на берегу довольно большой реки Случ с парком на стороне города и лесом на противоположной стороне, была довольно симпатичной, а окрестности – в особенности, хотя и не для горного дивизиона. Между тем на Волыни было и более подходящее место: город Кременец, который сам по себе был не лучше Новоград-Волынска, но зато окрестности были Карпатами в миниатюре. Замечу, что наш дивизион ежегодно ходил туда осенью упражняться в преодолевании гор и для стрельбы в горной местности на временном полигоне. Итак, осмотрев город, мы переночевали в «отеле» (тоже отчаянном), а утром поехали в Корец.

Не помню, увы, какого числа была моя свадьба, помню только, что это было в последних днях мая. Для Корца она была, конечно, событием! Завод дал экипаж, церковь была набита народом до отказа. При нашем выходе из церкви девицы набросились на невесту и разорвали в клочья ее фату, улица, ведущая от центра к дому дяди Фотия, была перетянута веревками для остановки экипажа и требований «выкупа». Дядя Фотий предупредил меня о последнем заранее и снабдил нужной для этого суммой денег, с указанием размера каждого «выкупа». Накрапывал дождь – все говорили «к счастью»!

Родители невесты встретили нас у входа в дом с образами, потом сели за стол пировать. Среди присутствовавших (имена их Ты, Господи, веси!) мне запомнились две молодые учительницы – барышни. Старшая из них, по какому поводу – не знаю, употребила выражение «коровичий хвост», почему и осталась в моей памяти, а младшая была довольно «невредной», с прекрасной фигурой, и потому я ее тоже помню.

Среди мужчин помню, что было двое учителей и начальник местной милиции, поручик Новак – фамилия, с которой можно встретиться на всех континентах. Помню также фамилию одного из учителей – Коровко (как дополнение к «коровичьему хвосту» барышни-учительницы). После ужина были танцы, в которых я не принимал участие, так как вообще не танцую. Под какую музыку танцевали – не помню. В общем, дочка, можно сказать, разорила своего папашу желанием венчаться в Корце!

Кстати, о своих доходах дядя Фотий мне рассказал сам. Как контролер завода он получал жалование довольно мизерное, но у него было еще два источника для доходов: во-первых, игра в винт, в которой он был артистом, и этим способом удваивал и утраивал свое жалование. Вторым источником было распоряжение украинского правительства «продавать мелассу только вполне надежным лицам». «Кого в настоящее время можно считать вполне надежным?» – спрашивал он у меня: «Я решил этот вопрос так: кто больше даст мне, тот и более надежный». Действительно, какой иной критерий в то время отвечал действительности лучше,