Апостасия. Отступничество - Людмила Николаевна Разумовская

Эпилог

Тарас Петрович Горомило умер в своей постели на шестьдесят шестом году жизни в Париже. Отдать последний долг усопшему пришли все его соратники по партии и ложе, включая Керенского, сказавшего блестящую речь, напечатанную впоследствии в милюковской газете, где Александр Федорович, говоря о заслугах профессора перед революцией, особо отметил его роль в Феврале семнадцатого года и даже назвал ее выдающейся.

Похоронили Тараса Петровича на кладбище Сан-Женевьев де Буа, где нашли упокоение многие русские люди, пережившие годы невиданных катастроф. И те, кто созидал революцию, и те, кто с ней боролся, покоятся теперь на одном кладбище, ожидая Страшного Суда Господня, и Суд этот, в отличие от нашего человеческого, будет нелицеприятен, справедлив и, по упованию многих, милостив.

* * *

Надежда Ивановна Перевозщикова-Словенова-Пужелар последние двадцать лет своей жизни провела в советских лагерях и скончалась неизвестно в каком из них. По всей видимости, она так и не поняла ничего из того, что случилось с ее Родиной и с ней самой, и только по-прежнему изумленно вскидывала порой поредевшие, выцветшие бровки. С сыном у нее не было никакой связи. Однажды в мордовский лагерь, где она тогда находилась, приехала важная комиссия из Москвы, и показалось бедной Наденьке, что в комиссии той мелькнул ее бывший возлюбленный и отец ее ребенка Натан Григорьевич Волков. Всех зэков выстроили на площадке перед бараками, окружив вооруженной охраной и заходящимися в истошном лае овчарками. И когда стали спрашивать зэков, всем ли довольны и нет ли у них каких жалоб на горькую свою судьбину, несчастная Надежда Ивановна, не удержавшись, кинулась из строя прямо под ноги московским товарищам и, не помня себя от радости, возбужденно закричала:

– Натан!..

Ее тут же схватили и, заламывая руки, поволокли прочь, а потом бросили в карцер на ледяной пол и для верности полили холодной водой, чтобы другим зэчкам не приходили в голову подобные нелепицы. А Натан Григорьевич невозмутимо остался стоять на плацу, подергивая плечами от пронизывающего сквозь бараний полушубок ветра, помаргивал глазами и переглядывался с товарищами: вот, мол, еще одна дурная баба слетела с катушек.

* * *

Сын Надежды Ивановны, Иван Иванович (Натанович) Перевозщиков, виделся с отцом единственный раз в жизни, когда приезжал к нему в столицу после ареста Наденьки. Натан Григорьевич к тому времени был женат на дочери такого же партийного функционера и жил в знаменитом сером доме на набережной. Он встретил своего случайного сына сурово, но все же устроил его в ремесленное училище и повелел забыть навсегда о матери и вступить в комсомол, который даст ему путевку в жизнь. Так и случилось. Получив рабочую профессию, Иван вступил не только в Союз коммунистической молодежи, но и в Союз воинствующих безбожников, став его активным членом. Совершенно неожиданно у него открылся талант карикатуриста. Его карикатуры на попов, Церковь и религиозные праздники имели большой успех и были весьма востребованы. Их нарасхват печатали не только в журнале «Безбожник», но даже и в центральных газетах, включая «Правду» и «Известия». Успех выдвинул Ивана в руководство «безбожного» Союза, ему предложили вступить в партию и от имени прогрессивных коммунистических идей выступать с антирелигиозными лекциями для рабочих. Вырисовывалась вполне интересная перспектива продвижения по социальной лестнице вверх. Правда, к концу тридцатых размах деятельности безбожников несколько приутих (согласно переписи тридцать седьмого года, несмотря на репрессии, более половины советских граждан упрямо объявили себя верующими, чем Генеральный секретарь ЦК РКП (б) был весьма озадачен). Почуяв, однако, запах приближающейся войны, руководство страны впервые за весь послереволюционный период оказалось вынуждено немного считаться с неистребимым «мракобесием» советских трудящихся, сменив прежнюю антирелигиозную оголтелость на иные формы искоренения тысячелетней веры в Иисуса Христа.

С началом войны коммунист Иван Перевозщиков, успевший к тому времени жениться и родить двух дочерей, ушел добровольцем на фронт. Зимой сорок второго года, защищая Сталинград, он получил смертельную рану в живот и лежал на снегу, истекая кровью. В этот предсмертный момент явился ему некий человек. Лицо его было величественно и прекрасно, а глаза смотрели на Ивана кротко и с состраданием. «Кто ты?» – с ужасом беззвучно спросил Иван. «Тот, кого ты ненавидишь напрасно…» – прозвучал в его голове тихий ответ явившегося.

И вдруг на челе человека показались капельки крови; тяжелея, они потекли по его лицу, и вскоре все оно оказалось залитым кровью. Ветер пошевелил его ветхие одежды, и увидел Иван кровавые раны на его руках и босых ногах. Кровь стекала из прободенного правого ребра, и все его тело было в кровоподтеках и кровавых ранах. И уже узнавая Этого Человека, всем своим смертным существом Иван возопил:

– Господи! Прости-и-и-и!.. – И оглушительным эхом раздался его вопль во вселенной. И душа Ивана вырвалась прочь и полетела на Суд Тому, Кто судит не так, как судят человецы, и Кто первым возвел в рай покаявшегося разбойника.

* * *

Натан Григорьевич Волков сделал, как и положено, отличную карьеру и по партийной линии достиг немалых высот. Карьера его оборвалась самым неожиданным и нелепым образом. Он готовился уже стать членом ЦК партии, когда его вдруг арестовали. Натан Григорьевич не мог постичь сего безумного абсурда, требовал к телефону генсека Сталина и вообще всячески бунтовал против произвола, пока ежовские «товарищи» не объяснили ему, что к чему и что лучше ему все, что они подсунут, подписать, к своей выгоде. Натан Григорьевич после двух сломанных ребер и выбитых зубов смирился и подписал. Через неделю его расстреляли на Бутовском полигоне.

Но, увы, никто не вечен под луной. И когда «мясник и палач» всех времен и народов благополучно был отравлен и взошла новая, хотя и кратковременная, звезда его недалекого преемника, народ усердно принялся писать письма с просьбами о реабилитации своих сородичей. Написали и дети невинно убиенного Натана Григорьевича. И зря пострадавший от проклятого культа личности гражданин Волков был оправдан. Так восторжествовала в конце концов человеческая справедливость.

* * *

Матвей Крюгер был завербован советской разведкой в двадцать втором году в Париже (кстати, как и дочь самого Александра Ивановича Гучкова) и принимал деятельное участие в осуществлении операции «Трест» по выявлению и последующему уничтожению явных и тайных монархистов, дабы обезопасить советскую власть от происков врагов на многие и благие лета. Служил ли он большевикам за деньги, корысти ради или по идейным соображениям – про то