Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

условиям, и тогда природа действует на их организацию и вызывает изменения. Но человек может отбирать и действительно отбирает изменения, доставляемые ему природой, и таким образом накопляет их в любом желательном направлении. Он таким образом приспособляет животных и растения к своим потребностям или прихотям. Он может делать это методически или бессознательно, сохраняя в последнем случае особей, наиболее ему полезных или приятных, без всяких расчетов на изменение породы. Не подлежит сомнению, что он может сильно повлиять на характер породы, отбирая в каждом последующем поколении индивидуальные уклонения, столь слабые, что их может заметить только привычный глаз. Этот процесс бессознательного отбора являлся великим фактором в образовании наиболее резко выраженных и полезных домашних пород. Что многие породы, созданные человеком, в значительной степени носят характер естественных видов, доказывается неразрешенными сомнениями, являются ли многие из них разновидностями или первобытными самостоятельными видами.

Нет никаких оснований сомневаться в том, что начало, оказавшееся таким деятельным по отношению к прирученным организмам, не могло бы также оказать свое действие и в естественном состоянии. В переживании наиболее благоприятствуемых особей и пород, при непрерывно возобновляющейся борьбе за существование, мы видим могущественную и постоянно действующую форму отбора. Борьба за существование неизбежно вытекает из быстро возрастающей геометрической прогрессии размножения, присущей всем органическим существам. Эта быстрая прогрессия размножения доказывается вычислением, быстрым размножением многих животных и растений при последовательном повторении некоторых климатических условий и при натурализации в новых странах. Рождается более особей, чем может выжить. Крупинка на весах природы может определить жизнь одной особи и смерть другой, определить, какой вид или какая разновидность будут увеличиваться в числе и какие пойдут на убыль или окончательно исчезнут. Так как особи того же вида вступают в наиболее тесное во всех отношениях состязание, то борьба между ними будет наиболее жестокая: она будет почти так же жестока между разновидностями одного и того же вида и уже несколько слабее между видами одного и того же рода. С другой стороны, борьба будет нередко жестокой и между существами, занимающими отдаленные места на лестнице природы. Самое слабое преимущество некоторых особей в известном возрасте или в известное время года перед теми, с кем они приходят в состязание, или лучшая приспособленность к окружающим физическим условиям, хотя бы в ничтожной степени, может со временем склонить весы в их сторону.

У животных с раздельными полами в большинстве случаев будет обнаруживаться борьба самцов за обладание самками. Наиболее сильные самцы или те, которые наиболее успешно борются с условиями жизни, будут обыкновенно оставлять наибольшее потомство. Но успех нередко будет зависеть и от того, что самцы обладают особым оружием или средством защиты или особенно привлекательны; даже слабое преимущество может повести к победе.

Так как геология ясно указывает, что любая страна подвергалась значительным физическим изменениям, то мы вправе ожидать, что органические существа изменялись в естественном состоянии так же, как они изменялись и в прирученном. А если в естественном состоянии проявлялась изменчивость, то было бы необъяснимым фактом, если бы естественный отбор не проявил своего действия. Нередко утверждали, хотя это утверждение не поддается доказательству, что изменчивость в естественном состоянии ограничивается очень узкими пределами. Человек, хотя действует только на внешние признаки и нередко руководствуется причудами, может тем не менее в короткий период достигать значительных результатов, накопляя в своих домашних породах только индивидуальные различия; а никто, конечно, не станет отрицать, что и естественные виды представляют индивидуальные различия. Но, помимо этих различий, все натуралисты допускают еще существование естественных разновидностей, настолько между собой отличных, что их признают заслуживающими упоминания в систематических трудах. Никто еще не установил ясной границы между индивидуальными различиями и незначительными разновидностями или между более резко выраженными разновидностями и подвидами и видами. Разве не существует на отдельных континентах или в различных частях того же континента, разъединенных всякого рода преградами, и на отдаленных островах множества форм, которые одни опытные натуралисты признают разновидностями, другие – географическими расами или подвидами, а третьи – самостоятельными, хотя близкими между собой видами!

Если же животные и растения изменяются хотя бы крайне медленно и незначительно, то почему бы разновидностям или индивидуальным отличиям, в какой-либо мере полезным, не сохраняться и не накопляться в силу действия естественного отбора или переживания наиболее приспособленных? Если человек благодаря своему терпению отбирает изменения, полезные для него, то почему не могут часто возникать и сохраняться или подвергнуться отбору, при сложных и сменяющихся условиях жизни, изменения, полезные для живых произведений самой природы? Какой предел может быть положен этому началу, действующему в течение долгих веков и строго испытывающему общий уклад, строение и навыки каждого существа, благоприятствуя всему полезному и откидывая вредное? Я не вижу предела деятельности этого начала, медленно и прекрасно приспособляющего каждую форму к самым сложным отношениям жизни. Теория естественного отбора, даже если мы ограничимся этими соображениями, представляется в высшей степени вероятной. Я подвел со всею возможною добросовестностью итог высказанным против нее возражениям и затруднениям; теперь обратимся к специальным фактам и доводам, говорящим в пользу этой теории.

Рассматривая виды только как более резко обозначившиеся и постоянные разновидности, причем каждый вид был когда-то разновидностью, мы можем усмотреть, почему не существует резкой границы между видами, происшедшими, как обыкновенно предполагается, в силу особого творческого акта, и разновидностями, происхождение которых приписывается действию вторичных законов. С этой точки зрения мы можем себе объяснить, почему в какой-нибудь стране, где возникло много видов одного и того же рода, продолжающих процветать, эти виды представляют много разновидностей: там, где производство видов было очень деятельным, мы можем, в качестве общего правила, ожидать застать его еще в действии, и так оно и есть, когда разновидности являются зачинающимися видами. Сверх того, виды наиболее крупных родов, представляющие большее число разновидностей или зачинающихся видов, сохраняют еще в известной степени характер разновидностей – они отличаются друг от друга меньшей суммой различий, чем виды малых родов. Близко стоящие виды, притом более обширных родов, по-видимому, имеют более ограниченное распространение и на основании своего сродства собираются в небольшие группы вокруг других видов, в обоих отношениях напоминая разновидности. Эти взаимные отношения были бы очень странны, если бы виды были созданы независимо одни от других, но они вполне понятны, если каждый вид первоначально существовал как разновидность.

Так как каждый вид стремится в силу геометрической прогрессии размножения безгранично увеличить свою численность и так как измененные потомки каждого вида могут размножаться тем легче, чем разнообразнее будут их привычки и строение, дающие им возможность захватывать наиболее разнообразные места в экономии природы, то