Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

признаки или те, которыми виды одного рода отличаются между собой, более изменчивы, чем признаки родовые, в которых они все между собой сходны? Почему, например, более вероятно, что окраска цветка более изменчива у одного вида такого рода, у которого другие виды имеют цветы, разно окрашенные, чем если бы все виды имели одинаково окрашенные цветы? Если виды – только хорошо выраженные разновидности, признаки которых стали более постоянными, мы можем объяснить себе этот факт: они уже изменялись с того момента, когда они ответвились от своего общего предка, в тех признаках, которые составляют их видовое отличие, и потому именно эти признаки должны оказаться более изменчивыми в сравнении с признаками родовыми, неизменно передававшимися по наследству в течение громадного периода времени. Необъяснимо также на основании теории отдельных творений, почему часть, необычно развитая у одного какого-нибудь вида данного рода и потому, как мы естественно можем заключить, весьма важная для этого вида, оказалась бы особенно изменчивой; но, с нашей точки зрения, эта часть уже испытала значительную степень изменчивости с того времени, когда различные виды ответвились от общего предка, а потому мы можем ожидать, что эта часть сохранила вообще до сих пор свою склонность изменяться. Но часть может быть развита самым необычайным образом, как, например, крыло летучей мыши, и тем не менее не обнаруживать большей изменчивости, чем любой иной орган, когда эта часть оказывается общей для целой группы подчиненных форм, т. е. тогда, когда она передавалась по наследству за весьма долгий период, потому что в этом случае она уже сделалась постоянной вследствие продолжительного естественного отбора.

Обращаясь к инстинктам, как ни поразительны некоторые из них, они не представляют больших трудностей, чем строение тела для теории естественного отбора, – последовательных, незначительных, но полезных изменений. Мы можем, таким образом, понять, почему природа, наделяя различных животных того же класса их отдельными инстинктами, подвигается только постепенными шагами. Я пытался показать, сколько света бросает этот принцип постепенности на поразительные архитектурные способности обыкновенной пчелы. Привычка, без сомнения, принимает участие в изменении инстинктов, но, очевидно, в ней нет необходимости, как мы видим на примере бесполых насекомых, не оставляющих по себе потомства, которое могло бы унаследовать последствия продолжительных привычек. Допуская, что все виды того же рода произошли от общего предка и унаследовали много общих особенностей, мы можем понять, каким образом сходные виды, находясь при самых различных условиях жизни, тем не менее руководятся почти теми же инстинктами; почему, например, дрозды тропической и умеренной Южной Америки выстилают свои гнезда илом, так же как и наши британские виды. С точки зрения медленного приобретения инстинктов путем естественного отбора нам не представляется удивительным, если некоторые инстинкты несовершенны и подают повод к ошибкам, равно как и то, что многие инстинкты причиняют страдания другим животным.

Если виды – только хорошо выраженные и постоянные разновидности, то для нас тотчас становится ясным, почему продукты их скрещивания между собой следуют тем же сложным законам в последовательности их сходства с родителями, как и продукты скрещивания между заведомыми разновидностями, т. е. постепенно поглощаются одни другими при последовательных скрещиваниях. Это сходство представлялось бы странным, если бы виды были обязаны своим происхождением независимым творческим актам, а разновидности образовались бы в силу вторичных законов.

Если мы допустим, что геологическая летопись в крайней степени несовершенна, в таком случае доставляемые ею факты являются сильным подтверждением теории единства происхождения с последовательными изменениями. Новые виды появлялись на сцене медленно и через последующие промежутки времени, причем размеры изменчивости за равные промежутки времени были весьма различны для различных групп. Вымирание видов и целых групп видов, игравшее такую выдающуюся роль в истории органического мира, является почти неизбежным последствием естественного отбора, так как старые формы заменяются новыми и усовершенствованными. Ни единичные виды, ни группа видов не появляются вновь, раз порвана цепь естественного зарождения. Постепенное распространение господствующих форм совместно с медленным изменением их потомков оставляет такое впечатление, как будто по истечении значительных периодов времени органические формы изменялись одновременно на всей Земле. Тот факт, что ископаемые остатки каждой формации являются в известной степени промежуточными по признакам между ископаемыми непосредственно высшей и непосредственно низшей формации, весьма просто объясняется их промежуточным положением в родословной цепи. Основной факт, что все исчезнувшие существа могут быть классифицированы в одной общей системе с ныне живущими, естественно вытекает из того, что и живущие, и исчезнувшие существа происходят от общих предков. Так как виды в течение долгого периода своего изменения обычно расходились в своих признаках, то становится понятным, почему более древние формы или наиболее ранние прародители каждой группы часто занимают до некоторой степени промежуточные положения между существующими группами. Современные формы обыкновенно признаются стоящими на более высокой ступени организации по сравнению с формами древними; они и действительно должны занимать более высокое положение в том смысле, что позднейшие и усовершенствованные формы победили в борьбе за жизнь формы древнейшие и менее усовершенствованные, их органы также в большей степени специализировались для разных функций. Этот факт вполне совместим с существованием многочисленных организмов, представляющих более простое, мало усовершенствованное строение, вполне пригодное для их простых условий существования; он также вполне совместим и с тем, что некоторые формы пошли назад в своей организации, продолжая на каждой ступени этого обратного пути быть лучше приспособленными к новым пониженным условиям жизни. Наконец, удивительный закон продолжительного сохранения родственных форм на одном континенте – сумчатых в Австралии, неполнозубых в Америке и других подобных случаев – вполне понятен, так как в пределах той же страны существующие и исчезнувшие организмы будут тесно между собой связаны общим происхождением.

Обращаясь к географическому распределению, если мы допустим, что в течение долгого ряда веков происходило расселение из одной части света в другую благодаря прежним климатическим и географическим изменениям и многочисленным случайным и нам неизвестным способам распространения, тогда мы будем в состоянии понять, на основании теории общего происхождения, сопровождаемого изменением, и большинство основных фактов, касающихся распределения организмов. Мы можем объяснить себе и поразительный параллелизм, существующий между распределением органических существ в пространстве и их геологической последовательностью во времени, так как в обоих случаях эти существа были одинаково связаны между собой родовой связью и способы изменения были одни и те же. Нам ясен полный смысл того изумительного факта, который поражал всякого путешественника, а именно что на одном и том же континенте при самых различных условиях, в жарком и холодном климате, в горах и на равнинах, в степях и болотах бо́льшая часть обитателей, принадлежащих к одному и тому же классу,