Происхождение видов путем естественного отбора - Чарльз Роберт Дарвин

пункт заслужит гораздо больше внимания, чем это принято в настоящее время, так как большинство современных натуралистов признает, что, как бы ничтожно ни было различие между двумя любыми формами, если только они не соединены промежуточными ступенями, его достаточно для возведения обеих форм на степень видов.

После этого мы принуждены будем признать, что единственное различие между видом и хорошо выраженными разновидностями заключается лишь в том, что последние, как известно или предполагается, связаны между собой в настоящее время промежуточными ступенями, между тем как виды были прежде связаны таким же образом. Отсюда, не отрицая значения наличия промежуточных ступеней между двумя формами, мы будем вынуждены более тщательно взвешивать и выше ценить действительную сумму различий между ними. Весьма возможно, что формы, в настоящее время обыкновенно признаваемые за разновидности, впоследствии будут признаны достойными особых видовых названий, и в таком случае научный и обыденный языки достигнут большего согласия. Словом, мы будем относиться к видам таким же образом, как относятся к родам те натуралисты, которые допускают, что роды только искусственные сочетания, придуманные ради удобства. Может быть, это не очень утешительная перспектива, но зато мы навсегда освободимся от тщетных поисков за неуловленной до сих пор и неуловимой сущностью слова «вид».

Другие, более общие отделы естественной истории приобретут значительно больший интерес. Употребляемые натуралистами выражения: «сродство», «родственная связь», «общность типа», «морфология», «приспособление», «рудиментарные и выродившиеся органы» и т. д. – перестанут быть метафорами и получат ясный смысл. Когда мы перестанем смотреть на органическое существо, как дикарь смотрит на корабль, т. е. как на нечто, совершенно превышающее его понимание; когда каждое произведение природы мы будем рассматривать как нечто, имеющее длинную историю; когда в каждом сложном строении или инстинкте мы будем видеть итог многочисленных приспособлений, каждое полезное обладателю, подобно тому как всякое великое механическое изобретение есть итог труда опыта, разума и даже ошибок многочисленных тружеников; когда мы выработаем такое воззрение на органические существа, как неизмеримо возрастет – говорю на основании личного опыта – интерес к изучению естественной истории!

Откроется громадное и почти непочатое поле исследований над причинами и законами изменчивости, над соотношениями, над действиями упражнения и неупражнения, над непосредственным действием внешних условий и т. д. Возрастет в громадной степени интерес, представляемый изучением наших домашних пород. Новая разновидность, выведенная человеком, представится более любопытным и важным предметом изучения, чем добавление еще одного вида к бесконечному числу уже занесенных в списки. Наши классификации превратятся, насколько это возможно, в родословные, и тогда в действительности они представят нам то, что по праву можно будет назвать планом творения. Правила классификации, несомненно, упростятся с той минуты, когда они будут иметь в виду вполне определенную задачу. У нас не сохранилось ни родословных, ни геральдических указаний, и мы должны раскрывать следы многочисленных расходящихся линий наших естественных генеалогий, руководствуясь любыми признаками, которые издавна передавались по наследству. Зачаточные органы будут безошибочно свидетельствовать о природе давно утраченных органов. Виды и группы видов, считающиеся аномальными и которые, пожалуй, можно назвать живыми ископаемыми, помогут нам составить себе картину древних форм жизни. Эмбриология часто раскрывает нам до известной степени затемненное для нас строение прототипов каждого крупного класса.

Когда мы получим уверенность в том, что все особи одного вида и все близко между собой сродные виды большинства родов, в пределах не очень отдаленного периода времени, произошли от одного общего родителя и расселились из одного места их зарождения, когда мы лучше ознакомимся с разнообразными способами расселения, тогда при свете, который уже проливает и еще прольет геология на бывшие изменения в климате и рельефе Земли, мы, конечно, будем в состоянии превосходно проследить и прежние способы расселения обитателей всего земного шара. Даже в настоящее время сравнение различия обитателей морей на противоположных сторонах континента и природы различных обитателей этого континента в связи с их вероятным способом расселения бросает уже некоторый свет на древнюю географию.

Геология, эта благородная наука, утрачивает, конечно, некоторую долю своей славы вследствие крайней неполноты ее летописей. Земная кора с заключенными в ней остатками не может быть рассматриваема как богатый музей, а скорее как бедная коллекция, собранная наудачу и через продолжительные промежутки времени. Следует признать, что большие, богатые ископаемыми формации были обязаны своим образованием необычайному стечению благоприятных обстоятельств и что пустые промежутки между последующими ярусами соответствуют периодам громадной продолжительности. Но мы будем в состоянии оценивать продолжительность этих интервалов путем сравнения предшествующих и последующих органических форм. С большой осторожностью можем мы признавать строгую современность двух формаций, если они не заключают многочисленных тождественных видов – в силу преемственности форм жизни. Виды образуются и истребляются благодаря медленному действию и теперь еще существующих причин, а не в силу чудесных творческих актов. Наиболее существенными из всех причин, вызывающих органические изменения, являются те, которые почти независимы от изменяющихся и порой внезапно изменяющихся физических условий, именно взаимные отношения между организмами, причем изменение одного организма влечет за собой усовершенствование или истребление других. Из этих двух положений вытекает, что итог органических изменений ископаемых и последующих формаций служит, по-видимому, хорошим мерилом относительной, если не абсолютной продолжительности протекшего промежутка времени. Впрочем, некоторое число видов при совместном существовании может на долгое время сохраниться без перемены, между тем как за тот же период времени некоторые из тех же видов, выселившись в новые страны и придя в состязание с чужеземцами, могут измениться; отсюда мы не должны придавать слишком большого значения органическим изменениям в качестве мерила времени.

В будущем, я предвижу, откроется поле для дальнейших, еще более важных исследований. Психология получит прочное основание на фундаменте, уже прекрасно заложенном Гербертом Спенсером, а именно на необходимости приобретения каждого умственного качества и способности путем градаций. Много света будет пролито на происхождение человека и на его историю.

Многие выдающиеся писатели, по-видимому, вполне удовлетворены воззрением, что каждый вид был создан независимо. Мой ум находится более согласным с теми законами, которые создатель наложил на явления материальной природы, что образование и исчезновение прошлых и настоящих обитателей управляется такими же вторичными причинами, как и те, которые определяют рождение и смерть особей. Когда я смотрю на все существа не как на результаты отдельных творческих актов, а как на непосредственных потомков немногочисленных существ, живших задолго до отложения первых пластов кембрийской системы, они мне кажутся облагороженными. Судя по прошлому, мы можем с уверенностью заключить, что ни один живущий вид не передаст своего неизмененного подобия отдаленному потомству, а из ныне существующих видов только немногие оставят какое-либо потомство до отдаленного будущего, так как общая группировка всех органических существ указывает, что бо́льшая