Благородство духа. Утраченный идеал - Роб Римен

медленно. Случайно хозяин дома встречает поблизости друга, известного своей искусностью в споре. С мягко настойчивостью он приглашает его присоединиться к их Дружку, ибо что может изгнать леность и праздность лучше доброй беседы? Странный человек его друг. Его платье и отсутствие сандалий дают понять, что он либо не слишком состоятелен, либо нисколько не интересуется тем, как он выглядит. Это невысокий человек средних лет, плотного телосложения. Доброжелательный взгляд его глаз на обрамленном бородою лице свидетельствует как о добродушии, так и об остром уме. Кефал, престарелый отец хозяина, видя входящего в дом Сократа, сердечно приветствует неожиданного, но желанного гостя. Сократ вежливо осведомляется, в добром ли здравии человек, вступивший в зиму своего земного бытия. Кефал ответствует, что не имеет повода жаловаться. Как человек обходится со своим возрастом, объявляет он, это вопрос характера. Если ты сам общителен и приветлив, то и к тебе так же относятся, и возраст нисколько не бремя. Сократ соглашается, однако спрашивает при этом, а что, если дело здесь не столько в характере, сколько в немалом богатстве его старого друга, каковое и облегчает ему жизнь в старости? Кефал же полагает, что хотя и есть разница в том, располагает человек деньгами или нет, но в расчет прежде всего следует брать характер. Любезности Сократа вновь приходится уступить место его непрестанному любопытству относительно значения того или иного утверждения, и он спрашивает старика, что бы он считал самым важным, обладая столь значительным состоянием. Ответ гласит, что тот, кто чувствует приближение смерти, должен исследовать свою жизнь, была ли она правильной, не причинил ли он кому-либо несправедливости — из страха перед тем, что может ожидать его в Аиде. «Мое богатство, — продолжает старик, — помогло мне жить праведно, ибо тому, кто богат, не нужно опасаться того, что он когда-либо прибегал ко лжи или к обману или что он оставит после себя долги».

Но разве справедливость — то же самое, что «честность» и «возврат одолженного»? Разве богатство — условие того, чтобы человек мог быть справедливым? Что такое справедливость? Каково значение справедливости? Почему следует стремиться к справедливости? Действительно ли человек справедливый более счастлив в жизни, чем несправедливый? Неожиданно возникают бесчисленные вопросы относительно предмета, предстающего наиболее дорогим для Сократа: «Здесь обсуждается вовсе не что попало; здесь ставится единственный вопрос: как нам следует жить».

Послеполуденные часы все еще длятся, прекрасное время для доброй беседы.

Глаукон, старший брат Платона, формулирует проблему во всей ее остроте, прибегая к следующей истории Однажды некий пастух нашел золотой перстень, который делал его обладателя невидимым. И вот пастух смог проникнуть во дворец, соблазнить царицу, убить царя и захватить власть. Допустим, говорит Глаукон, есть два таких кольца, и одно из них носит человек справедливый, а другое — несправедливый. Зачем оставаться справедливым, если обладаешь властью взять себе то, что хочешь, если можешь вступить в связь с любой женщиной по желанию, можешь убить, короче говоря — можешь позволить себе всё и, будучи среди людей, уподобиться богу. Для Глаукона это убедительное доказательство того, что никто не бывает справедливым по своей воле и что всякий, если он честен, в несправедливости увидит куда больше преимуществ, чем в справедливости.

Верх несправедливости — казаться справедливым, вовсе не будучи таковым. Ведь истинно справедливый желает не казаться хорошим, а быть им. Ни вознаграждение, ни слава ничего не значат для истинно справедливого. Сократ должен теперь убедить своих друзей в том, что справедливость — это добро. Несправедливость же всегда зло, и что поэтому справедливый в конце концов более счастлив.

Чтобы обосновать сущность справедливости, Сократ прежде всего предлагает исследовать значение слова на основании наибольшего примера, а именно — государства. Опираясь на добытые знания, будет легче установить, какие именно свойства присущи справедливому человеку. В последующей за этим дискуссии констатируется, что наилучшим государством является сообщество, которое обеспечивает всем своим жителям сохранение человеческого достоинства. Там будут царить мудрость, мужество и рассудительность. И к тому же там будет справедливость, в том смысле, что каждый будет обладать тем, что ему подобает и что ему больше подходит.

Справедливый человек будет вместе с тем образцом человеческого достоинства. Справедливый будет мудрым и будет любить истину; ему чужды неверность и прелюбодеяние, он будет оказывать внимание старшим и почитать богов. Поскольку рассудок обуздывает неразумную часть его души, он будет неколебим в воздержанности и мужестве. Справедливость, как становится ясно из дальнейших рассуждений, не может существовать без знания добра. Эта наивысшая добродетель сообщает справедливому наиважнейшее знание: распознавать наилучшее и уметь различать между добром и злом. Желание справедливости ведет к неутомимым поискам добра, к бытию в гармонии с собственной душой и ближними.

А что же тогда может предложить несправедливость? Необузданность, трусость, невежество. Может ли несправедливый быть счастлив? Сократ отвечает риторическим вопросом: «Существует ли кто-либо — на основании всех рассуждений, — кто извлечет пользу из обладания золотом, приобретенным неправым путем, если следствием было то, что ради обладания золотом он наилучшую свою часть подчинил наиболее недостойной?» Нет, самая счастливая жизнь — это жизнь справедливого.

Вслед за этим Сократ формулирует логичное и, однако, поразительное заключительное следствие. Если каждый будет должен делать то, в чем он наиболее искусен, тогда руководителям государства — ответственным за составление и проведение в жизнь, законов, которые должны стоять на страже красоты, справедливости и добра, — следует довериться тем, кто наиболее поднаторел в понимании наилучшего и понимает различие между добром и злом. И Сократ торжественно произносит: «Если в стране не будут царствовать философы; либо цари, сегодня зовущиеся таковыми, и другие властители не станут истинными и хорошими философами и если политическая власть и философия не попадут в одни руки, до тех пор, мой Глаукон, государства не покончат со злом, так же как, по моему мнению, и весь род человеческий».

II

Еще не вечер. Беседа Сократа с друзьями продолжается. Но последнее замечание Сократа — государство могло бы быть идеальным, только если им управляют философы, интеллектуалы, — эта провокационная мысль вызывает в памяти другой, не менее памятный разговор. Время тоже после полудня, воскресенье, чтобы быть точным; летний день, но ленивой медлительности, которую приносит средиземноморская теплынь, нам опасаться не следует. В горах Швейцарии летние послеполуденные часы необычайно приятны. В полдень, в довольно просторной комнате небольшого дома в Давос-Дорфе мы встречаем четырех человек. Гостей принимает сухой, довольно безобразный, но элегантно одетый иезуит, впрочем — по происхождению еврей, ранее преподававший классические языки. Состояние здоровья — у него обнаружили туберкулез — вынуждает его дышать чистым горным воздухом.