Альманах «Российский колокол». «Новые писатели России». Литературная премия М. Ю. Лермонтова. Выпуск №3 - Альманах Российский колокол

запоёт ли? Оленьи упряжки передвигались по едва заметным тропинкам от избы к избе. Дома словно прятались в темноте, между ветвистых раскидистых кедров, запорошенных затвердевшим за зиму снегом, ничем не выдавая своего присутствия под белоснежными шапками кедрача. Скоро каюр уверенно остановился у дома старика Юхура. Небольшой уютный двор, возле приземистой избушки высятся три хозяйственных лабаза. С левой стороны на одной ноге, с крутой лесенкой стоит лабаз с запасами продуктов. Справа от двери на высоком кедре уютно расположилось хранилище для вещей. А позади дома крепко стоит на трёх ногах священный лабаз, куда нет доступа ни одной женщине.

В избе, кроме самого старика, не было мужчин, зато невесты подрастали одна за другой. И никто не удивился, что аргиш остановился у их двора. Люди в деревне с завистью прислушивались к лаю собак, доносившемуся от избы Юхура. Приехали прошлогодние гости с Оби, значит, договор о невесте у них в силе. И сегодня они пригнали стадо оленей – выкуп за невесту. Но за которую?

Гости тщательно отряхивали заиндевевшую одежду, привязывали оленей, не торопясь их распрягать: кто знает, как встретят хозяева?

Громко скрипнула в морозной ночи дверь, выпуская клубы тёплого пара, из дому вышел человек в лёгкой домашней малице и неторопливо направился к гостям, полный внутреннего достоинства и спокойствия.

– Вуся улат. Здравствуйте! Как ехали, олени как?

– Вуся ула! Ханам! Благополучно приехали.

Обратное приветствие говорило о том, что гости не раздумали родниться. «Ханам», родственные отношения, которые установили дети, создавшие семьи. Над крышей старика Юхура из трубы чувала повалил дымок с крупными разлетающимися искрами.

– Пусть гости зайдут в дом, ночь морозная, дорога дальняя, – произнёс в ответ Юхур.

Ещё раз скрипнула дверь, теперь, уже по устоявшему веками обычаю, вслед за мужчиной через определённое время вышла женщина, лицо её было прикрыто цветастым хантыйским платком с длинными кистями, никаких эмоций на её лице заметить было невозможно. Хозяйка дома и гостья молча совершили тройной поцелуй приветствия.

– Вуся ула!

– Вуся, вуся! Пусть гостья заходит в дом.

Женщины, тихонечко переговариваясь, направились к дверям. Открыв дверь избы, приехавшая почувствовала гостеприимный, тёплый и сладкий запах дыма, исходившего от только что затопленного чувала. У низенького окошка, с левой стороны очага, горела керосиновая лампа, которая освещала присутствующих в помещении. У огня хозяйничала рослая, статная девушка, ей уже в самую пору ожидать сватов, иначе ради неё женихи уж точно не заедут в их дом. Лицо её было прикрыто платком. У столика, вынимая чашки для чая из посудного ящичка и быстро передвигаясь от хозяйственных полок к столу, издавая звуки, похожие на смех, распоряжалась длиннокосая, с непокрытой головой девочка лет шестнадцати. Девушка, что находилась возле чувала, быстро накинула на себя ягушку и, закутавшись в платок, юркнула мимо гостьи за дверь. Буквально сразу же, гостья не успела ещё снять дорожную, нарядную ягушку, она вошла обратно с охапкой дров. Подтопила чувал пахнущими морозом дровами. На нарах сидела девочка лет двенадцати, спешно прятавшая куклы. Малышка зоркими глазками внимательно наблюдала за гостьей, которую мама пригласила сесть на нары в женской половине. Оглядевшись, Кеваватнэ увидела на мужской половине дома ещё одну девочку, лет тринадцати-четырнадцати.

«За этой ещё не скоро приедут женихи, – подумала гостья. – В мужской половине сидит, ещё ребенок, как и младшая. А вот старшие в самом соку, которая же моя невестка? – приглядывалась Кеваватнэ к девушкам. – Уж точно не черноволосая красавица у столика, ведь взрослая, и не стесняется, даже на голову платок не накинула!» – подумала она. Почему-то к этой девушке у неё сразу возникла неприязнь. Наверное, вот та, что у чувала котёл готовит, вон и чайник у неё уже вскипел, расторопная. Такая моему сыну точно подойдёт. А платком, хоть и не закрывает лицо, волосы прикрыла и не вертится, и лицом ни разу не повернулась в сторону взрослых. Ещё одна девушка, полностью закрыв лицо, сидела за чувалом, так и не взглянув ни разу на вошедших гостей. На её коленях лежала старая оленья шкурка, а её длинные косы с металлическими украшениями издавали звук в такт её движениям. Она деловито и умело снимала шкуру с беличьей тушки. Рядом с ней лежала небольшая горка мяса. Рыжие шкурки она быстро натягивала на специальные узенькие досочки. Работы у неё было ещё много, видно, у охотника сегодня был удачный день. Возраст девушки выдавали руки – натруженные, жёсткие и в то же время ловкие и умелые. Видимо, среди сестёр она и была самой старшей.

Взгляд гостьи вновь остановился на мужской половине, когда вошли мужчины – хозяин с её мужем и сватом.

Девочка, что находилась на мужской половине, отодвинулась в самый угол, освобождая гостям место, и чуть отвернулась к стене. Взяла в руки орнаменты, вырезанные из лап оленьей летней шкурки, видимо, отложенные в момент приезда гостей. Уже почти готовые узоры для подола ягушки длинной лентой свешивались с её колен. Иголка же, изящно мелькая в её правой руке, быстро входила в золотистый мех, делая стежок за стежком. Задумчивое, доброе личико девочки иногда расплывалось в улыбке, наверное, вспоминала дневные девчоночьи радости в кругу сестричек.

Перед гостями поставили низенький обеденный столик, вплотную придвигая ближе к коленям, чтобы было удобно брать пищу. Никто из девочек, кроме младшенькой, не был приглашён к столу. Двенадцатилетняя девочка, весело щебеча, как птичка, дала повод для разговора между взрослыми, и односложные вопросы, ответы плавно перешли в беседу.

– Как нынче на Урале? Благополучно добрались до леса, волков не было? – спрашивал Юхур.

– Волков-то нынче мало было, особо не беспокоили нас. А вот в мохнатой ягушке мужчина замучил нас, – отвечал широколицый гость. – Без огня не обходились, много оленей увёл. Нынче у русского друга-купца ружьё на мех красных лис обменял. Ох! Здорово шумело ружьё. Боятся хищники близко подойти, от звука его бегут.

Женщины тоже переговаривались, чуть отвернувшись от мужской половины стола, прикрывая лица с их стороны цветастыми платками. Голову гостьи, Кеваватнэ, прикрывала дорогая цветастая шаль с длинными кистями, купленная на Оби у русских купцов. Хозяйка дома, Суппосланнэ, успела накинуть на голову шёлковый платок, вышитый летом дочерьми.

– Красиво шьёт твоя дочь, орнамент ровный, шов – словно следы маленького зайчика, который быстро убегает от росомахи. Видно, мастерицей будет знатной.

– Любит Кунават эвие шить, только свет забрезжит в окошечке, так сразу к своим орнаментам, как будто невидимой жилкой привязали её к игле. В прошлом году старшеньким каждой по ягушке смастерила. Кисы[1] для сестричек с мельчайшими орнаментами шьёт, словно следы горностая