Альманах «Российский колокол». «Новые писатели России». Литературная премия М. Ю. Лермонтова. Выпуск №3 - Альманах Российский колокол

Ольга Владимировна Кондрашова – Евгения Пёрышкина. Пермь, высшее филологическое образование, ПГУ, дата окончания 1997 г., по профессии – преподаватель в среднем техническом учебном заведении, по увлечениям – сценарист кукольных спектаклей, романист и поэт.

Книги и «сенатор»

В 10 часов утра на мой сотовый поступил звонок от незнакомого абонента.

– Да?

– Здравствуйте, я представитель Добровольского И. П. Он бы хотел прочитать вашу рукопись. Когда её можно забрать? Мы можем подъехать сегодня, куда укажете.

Первые секунды я ничего не могла сообразить. Но потом вспомнила: весной, примерно в марте, я написала Добровольскому письмо, где выражала надежду на помощь в издании своей книги, которую написала и которую держала в компьютере. На мысль о письме именно к этому господину меня навела статья в газете, где рассказывалось о том, что политик Добровольский И. П. сам пишет книги и к тому же занимается благотворительностью.

– Хорошо, когда вы подъедете? Мне удобно вечером, часов в шесть.

Звонившего вполне устраивало это время. Я уехала по своим делам в город.

В самый разгар дня – звонок. Представитель Добровольского И. П. объявляет, что они могут заехать за рукописью не позднее трёх часов пополудни.

От таких новостей меня бросило в жар. Рукопись у меня ещё даже не распечатана! Я, бросив всё (благо ещё, что это можно было сделать), помчалась домой со всех ног. Села за компьютер. Первое, что мне нужно было сделать, – это для распечатки своей книги выбрать один вариант из нескольких: в процессе работы над ней я несколько раз меняла редакцию, компоновку частей, дизайн, поэтому у меня скопилось несколько разных вариантов.

Распечатать рукопись я смогу только без всяких рисунков – слишком дорого для меня.

Я принялась за работу. Удаляла из книги все рисунки, при этом наспех перечитывала некоторые главы. И вдруг, к своему ужасу, обнаружила, что некоторые главы недоработаны, в них имеются сырые куски текста! Я была на грани паники. Где смогла, подправила, а несколько глав пришлось вообще выкинуть, настолько они были недоработанными.

Время – 14:15. Я выскочила из дома, чтобы распечатать в ближайшем салоне свои рукописи. Только пришла в салон, как уже звонок. Они стоят недалеко от моего дома и уже ждут меня. Я взмокла. Пообещав, что через пятнадцать минут всё будет готово, я заметила, что часть только что вышедших из принтера страниц распечатана неправильно, а обложки, на которых были помещены цветные рисунки, не имеют названий! Пропустила два звонка. И только на третий я смогла сказать, что уже иду. Время – 15:00.

Я припустила бегом. Зачем-то, когда выходила из дома, взяла свой длинный зонт-трость, при беге он очень мешал и бил по ногам. Я могла попросить их подъехать к салону, где распечатывала рукопись, но не стала этого делать – салон был недалеко, и я не хотела, чтобы они узнали, что книгу распечатываю только сейчас.

Добежала. Отдала. Представитель Добровольского И. П. оказался приятным молодым человеком, который тут же стал извиняться за то, что время встречи так резко поменялось и что приехали на полчаса раньше, чем договаривались. Почти одновременно с ним я извинялась за то, что заставила их (его и водителя) ждать. Представитель назвал по моей просьбе своё имя – Виктор. Виктор сообщил мне, что Добровольский приезжает откуда-то там сегодня ночью, что он быстро прочитает мои рукописи и даст ответ.

Честно говоря, меня мало волновало, как быстро он прочитает мою книгу, тем более я не поверила, что уже на следующий день мне будет дан ответ.

Но ответ, как ни странно, не замедлил прийти, и уже на СЛЕДУЮЩИЙ день я опять приняла звонок.

– Добровольский И. П. прочитал ваши книги и хотел бы пообщаться в неофициальной обстановке, где-нибудь в кафе. Где бы вы хотели встретиться?

Вопрос меня привёл в замешательство. Я сказала, что днём буду в центре и, может быть, удобнее было бы выбрать кафе рядом с ЦУМом. Виктор, подумав недолго, предложил кафе «Парадиз» и объяснил мне, где оно находится. Мы определили время встречи: после моей работы, часов в 16.

В течение дня я получила шестнадцать звонков! Время менялось, корректировалось, то сдвигалось на чуть более позднее, то возвращалось назад или переносилось на более ранний срок. Странно это, конечно, но, может быть, у Виктора такая работа – вызванивать и каждые полчаса узнавать, иду я на встречу или нет. В назначенное время я успевала. И в 15:00 (опять тот же час) была в указанном месте.

Душа трепыхалась от волнения. Они подъехали через десять минут.

Что мне рассказать о встрече? Те, кто часто встречается с подобными людьми, общается с ними, ничего страшного и знаменательного в ней не найдут. Но для меня это очень много значило и представлялось невероятным событием. Я обычный педагог в колледже, вдруг получивший возможность встретиться с человеком очень высокого социального положения. Умом я понимала, что все люди и что бояться тут совсем нечего, что высокопоставленные лица зачастую не представляют собой ничего особенного. Но я нервничала и очень переживала…

Мы прошли в кафе, сели за столик. Подтянутого телосложения, приятной наружности, но очень серьёзный на вид, без тени улыбки на лице сенатор протянул мне бумажный пакет со своими инициалами. (Почему «сенатор»? Именно таким образом он был представлен в статье, которую я читала в газете). Я поблагодарила его и поставила сумочку прямо на стол, поскольку куда её пристроить я совершенно не знала, и я также не знала, что с ней делать – посмотреть, что в ней, прямо сейчас или проявить терпение. Свою же сумку я поставила на стул соседнего столика.

Подошёл официант. На вопрос Добровольского И. П., обращённый к моей персоне, что бы я хотела «в смысле меню», я попросила персиковый сок. Официант хотел было фыркнуть, но сдержался и подчёркнуто вежливо сказал, что есть у них СВЕЖЕВЫЖАТЫЕ соки. Значит, у них нет свежих персиков. Узнав у официанта, какие именно, я попросила ананасовый. Сенатор тоже взял сок, какой – я не обратила внимание. И. П. сообщил мне, что он прочитал мои рукописи, которые ему лично понравились (может быть, врал). Сказал, что у меня определённо глубокое чувствование и что повествую я оригинальным языком.

Я невольно выразила удивление, что он так быстро прочитал книги. Сенатор с какой-то стальной ноткой в голосе объяснил, что читал книги мои сначала ночью, когда приехал в город, а затем утром. Весь его вид показывал, что ТАКОЙ вопрос он расценил в том смысле, что