Эти сумасшедшие русские. Краткий курс русской литературы 1820-1991 - Паоло Нори

class="p1">Передавая эту фразу на итальянском, я не перевожу использованное Лотманом слово «быт». Мне кажется, в итальянском языке нет слова, которое точно передавало бы его смысл.

Так бывает, с какого бы языка и на какой вы ни переводили, в том числе и на русский. Всегда найдутся непереводимые слова. Вот, например, еще одно, которое не поддается переводу: похмелье.

4.2. Похмелье

Похмелье – состояние, в котором пребывает Степан Богданович Лиходеев, или просто Стёпа, в начале седьмой главы первой части романа Михаила Булгакова «Мастер и Маргарита»:

Если бы в следующее утро Стёпе Лиходееву сказали бы так: «Стёпа! Тебя расстреляют, если ты сию минуту не встанешь!» – Стёпа ответил бы томным, чуть слышным голосом: «Расстреливайте, делайте со мною, что хотите, но я не встану».

Не то что встать, – ему казалось, что он не может открыть глаз, потому что, если он только это сделает, сверкнет молния и голову его тут же разнесет на куски. В этой голове гудел тяжелый колокол, между глазными яблоками и закрытыми веками проплывали коричневые пятна с огненно-зеленым ободком, и в довершение всего тошнило, причем казалось, что тошнота эта связана со звуками какого-то назойливого патефона.

Стёпа старался что-то припомнить, но припоминалось только одно – что, кажется, вчера и неизвестно где он стоял с салфеткой в руке и пытался поцеловать какую-то даму, причем обещал ей, что на другой день, и ровно в полдень, придет к ней в гости. Дама от этого отказывалась, говоря: «Нет, нет, меня не будет дома!» – а Стёпа упорно настаивал на своем: «А я вот возьму да и приду!»

Ни какая это была дама, ни который сейчас час, ни какое число, ни какого месяца – Стёпа решительно не знал и, что хуже всего, не мог понять, где он находится. Он постарался выяснить хотя бы последнее и для этого разлепил слипшиеся веки левого глаза. В полутьме что-то тускло отсвечивало. Стёпа наконец узнал трюмо и понял, что он лежит навзничь у себя на кровати.

Так что же случилось накануне вечером со Степаном Богдановичем Лиходеевым, известным как Стёпа? Он слишком много выпил. И теперь пребывал в том состоянии, которое русские называют похмельем, обозначая этим словом и физическое самочувствие (опухший язык, ломоту в костях, головную боль), и, так сказать, душевное (провалы в памяти, чувство стыда, ощущение, что сделал что-то плохое, хотя и неясно, что именно).

Как переводить слово «похмелье» на другие языки? В итальянском, казалось бы, одним из вариантов могло бы быть postumi («последствия»), но в словаре Ковалева или в словарях издательства «Дзаникелли» приводятся несколько иные выражения с этим словом: «последствия пневмонии», «последствия правительственного кризиса».

Нет, postumi – слово скорее из медицинского или политического лексикона, не имеющее ничего общего с практической стороной похмелья и уж тем более – с состоянием Степана Богдановича Лиходеева, которого автор именует Стёпой.

И вот Стёпа, в конце концов кое-как разлепив веки, «увидел себя в трюмо, а рядом с зеркалом увидел неизвестного человека, одетого в черное и в черном берете».

Неизвестный здоровается с ним: «Добрый день, симпатичнейший Степан Богданович!» И дает совет: «Следуйте старому мудрому правилу – лечить подобное подобным. Единственно, что вернет вас к жизни, это две стопки водки с острой и горячей закуской».

Это прозвучавшее из уст Воланда старое мудрое правило, которое помогает справиться с похмельем, описывается русским глаголом, тоже не поддающимся переводу: «опохмелиться».

Казак Чуб, один из главных персонажей повести Гоголя «Ночь перед Рождеством» (1832), ругается, разозлившись на того, кто украл с неба луну: «Чтоб ему не довелось, собаке, поутру рюмку водки выпить!» То есть – чтобы ему нечем было опохмелиться.

4.3. Чтобы опохмелиться

Как-то в начале 2000-х, приехав в Санкт-Петербург, я зашел в гости к одному российскому издателю, жившему в центре. Парадное его дома выходило в типичный петербургский двор, посреди которого стояли скамейки.

Когда по дороге обратно я выходил из парадного, сидевшая на скамейке женщина, едва завидев меня, поднялась, протянула руку и зашагала мне навстречу. Приблизившись вплотную и поднеся руку прямо к моему носу, она проговорила: «Чтобы опохмелиться».

Если бы надо было перевести на человеческий язык то, что сказала мне тогда во дворе эта гражданка, я бы сформулировал таким образом: «Не будете ли вы так любезны дать мне пару рублей, чтобы я могла купить себе выпить и выйти из этого невыносимого состояния, в котором оказалась в силу того, что вчера немного перебрала?»

Примерно в этом и заключается смысл выражения «чтобы опохмелиться». На грани непереводимого.

Как и «похмелье». Как и «быт».

4.4. Жизнь

В величайшем произведении Пушкина, которое мы и сегодня считаем «энциклопедией русской жизни», один из критиков девятнадцатого века увидел лишь «ничтожные картины ничтожной жизни».

Многие современники поэта, читавшие роман «Евгений Онегин», были неприятно поражены сценами провинциальной свадьбы, описанной языком поэзии.

«Зачем он об этом рассказывает? – недоумевали они. – Мы и сами прекрасно это знаем».

Именно такие вещи, попавшие в поле зрения Пушкина и хорошо известные его современникам, а сегодня так высоко ценимые нами, тем более рассказанные с такой очаровательной легкостью, это и есть быт, повседневная жизнь.

Мы не можем выйти из искусства, – говорит Юрий Лотман в «Беседах о русской культуре», – как не можем выйти из языка, поскольку даже когда мы молчим, мы молчим на каком-то языке.

И поэтому искусство – это мы. Мы пронизаны искусством. Оно болеет, потому что мы сами болеем, особенно сейчас. Охваченные болезнью, мы жалуемся на больное искусство. Но, как говорит пословица, нечего на зеркало пенять, коли рожа крива.

В вышедшем в 2014 году сборнике эссе «Костер и рассказ» итальянский философ Джорджо Агамбен говорит, что искусство не делает невидимое видимым, оно делает видимое – видимым.

Это и есть быт. Повседневная жизнь.

4.5. Например

Незадолго до Рождества 2018 года одна газета попросила меня написать рождественское эссе. Я хочу привести здесь текст, родившийся у меня тогда, а зачем я это делаю, объясню позже: возможно, это не так уж очевидно.

Признаюсь, мне не очень приятно говорить об этом в такой момент, накануне праздников, но почему-то с трудом верится, что Иисус Христос родился 25 декабря нулевого года. Государственные органы Италии не вызывают у меня большого доверия, и это сегодня, в 2018 году от Рождества Христова, что уж говорить о палестинском загсе 2018 лет назад. Тем не менее, как