Эти сумасшедшие русские. Краткий курс русской литературы 1820-1991 - Паоло Нори

слушали лекции немецких философов, и, прикоснувшись к свободе, равенству и братству, проникшись идеализмом, почувствовав, что есть «звездное небо над головой и нравственный закон внутри», возвращались на родину, в Россию, где им приходилось иметь дело с крепостным правом, отсталой государственной машиной, пронизанной коррупцией, и понимали, что ничего не могут сделать.

Весь их опыт, образование и эрудиция были бессильны против пирамиды государственного аппарата во главе с царем, обладавшим неограниченной властью, так что им оставалось только идти к нему на службу, то есть ставить себя в подчиненное положение, а те, кто не хотел служить, могли удалиться в деревню и жить там тихо и спокойно. Прошу прощения, что повторяю общие места.

И дальше во вступительном слове я писал: «Может быть, я не прав, но давайте попробуем представить парня по имени Клаудио, нашего современника, допустим, из Карпи. Представим, что он увлекается философией и пишет диссертацию о „Городе Солнца“ Кампанеллы или лучше о Спинозе, о его „Этике, доказанной в геометрическом порядке“, изучает латынь и голландский язык. Представим, что после двух лет работы он защищает диссертацию с отличием. Прекрасно, но что дальше?

Давайте спросим себя, какими интересами живет общество, которое окружает нашего Клаудио в Карпи или где-нибудь в Мирандоле [17], неважно; чем интересуется общество, которое встретит Клаудио наутро после защиты диссертации, когда он пе-реступит порог своей квартиры и выйдет на улицу? Интересуют ли это общество „Город Солнца“ Кампанеллы, или „Этика, доказанная в геометрическом порядке“ Спинозы, или, скажем, „Беседы“ Эпиктета? Какая польза этому обществу от Клаудио

из Мирандолы, какую работу он сможет выполнять? Вариантов у него два: либо он поступит на службу, либо забьется куда-нибудь в угол и не будет больше занозой в заднице».

Так рассуждал я в 2012 году, но, думаю, с тех пор мало что изменилось.

Напоследок я хотел бы отметить еще два момента. Во-первых, тот факт, что Обломов, лишний человек, наделен удивительной способностью любить людей – причем всех, будь то его слуга или кухарка, да и эту книгу Гончарова я воспринимаю как удивительный любовный роман, на страницах которого писатель, наблюдая за своими современниками, взрослыми серьезными мужчинами, приносящими пользу обществу и отнюдь не лишними людьми, которые обзавелись женами и детьми, отмечает, в частности, что они

быстро проходят любовь как азбуку супружества или как форму вежливости, точно отдали поклон, входя в общество, и – скорей за дело!

Они нетерпеливо сбывают с плеч весну жизни; многие даже косятся потом весь век на жен своих, как будто досадуя за то, что когда-то имели глупость любить их.

И второй момент касается того факта, что писатель Иван Александрович Гончаров родился в 1812 году в Симбирске, русском городе на западном берегу Волги, переименованном позже в Ульяновск (и с тех пор носящем это название) в память о Владимире Ильиче Ульянове-Ленине, который тоже родился Симбирске (в 1870 году) и который, как утверждает Альдо Буцци [18] в книге «Чехов в Сондрио», считал, что его, Ленина, жизненное предназначение – «борьба с Обломовыми».

4.10. О чем эта книга

Современная русская литература, та, в которую мы окунемся, если возьмемся читать русских авторов, появилась сравнительно недавно, в двадцатых годах девятнадцатого века, и началась она с Пушкина. Поначалу в России сочинение романов считалось экзотикой, данью иностранной моде, и первые попытки русских авторов восемнадцатого века – в частности, самого известного писателя того времени Николая Карамзина – представляли собой не более чем подражание сентиментальным французским романам.

Пушкин начинает писать на просторечном языке крестьян, знакомом ему благодаря няне Арине Родионовне, и закладывает фундамент великой русской литературы, которая просуществует как минимум до распада Советского Союза, до публикации в России романа Венедикта Ерофеева «Москва – Петушки».

После чего, с появлением рыночных отношений, чтение приобретает у русских, на мой взгляд, совсем другой характер.

Объясню, что я имею в виду. Достоевский страстно любил Бальзака, и первая вещь, которую Фёдор Михайлович опубликовал, был его перевод романа «Евгения Гранде». Перевод вышел анонимно в журнале «Репертуар и пантеон» в 1844 году.

Однако для западного читателя романы знаменитого французского писателя Бальзака не имеют абсолютно ничего общего с произведениями знаменитого русского писателя Достоевского. У героев Достоевского часто не все в порядке с головой, смотришь на них – и только диву даешься; но это, несомненно, русские головы. У героев Бальзака тоже бывает не все в порядке с головой, но это, без всякого сомнения, французские головы, причем, прошу заметить, очень похожие на наши, итальянские.

Распад Советского Союза, на мой взгляд, существенно повлиял на издательское дело в России. Когда я читал детективные романы русских авторов, начавшие выходить в девяностые годы, у меня создавалось впечатление, что это книги, написанные на Западе. С точки зрения сюжета, структуры, композиции, развязки они напоминали, скорее, переводы на русский язык. Как ни удивительно, но это были уже не русские, а западные романы. И все, что творилось в головах этих персонажей, не так уж сильно отличалось от того, чем были заняты головы, скажем, итальянцев.

Меня не покидает мысль, что, если мы хотим заглянуть в другие головы, окунуться в русскую литературу, вызывающую у нас то болезненное ощущение, которое нам так нравится, логичнее обратиться к произведениям, изданным примерно с 1820 по 1990 год. К счастью, опубликовано за эти годы было так много, что на скрупулезное изучение не хватит и целой жизни.

5

Приложение

5.1. До новых встреч

Первого русского автора, которого я переводил, звали Даниил Иванович Ювачев. Он родился в 1905 году, а умер в 1942-м, и знали его как Даниила Хармса. Он мог бы считаться основоположником литературы абсурда, если бы его произведения были опубликованы тогда же, когда появились на свет, в начале тридцатых годов, а не тридцать с лишним лет спустя – в конце шестидесятых.

В наследии Хармса есть немало вещей, посвященных русской литературе. Главными героями ряда его коротких текстов выступают Пушкин, Гоголь и Толстой. А после смерти Даниила Ивановича нашлись русские авторы, продолжившие его традицию и сочинявшие короткие тексты в стиле Хармса; обрисованная ими картина русской литературы, на мой взгляд, созвучна характеру моей книги и, надеюсь, гармонично подытожит ее.

5.2. О Пушкине

Трудно сказать что-нибудь о Пушкине тому, кто ничего о нем не знает. Пушкин – великий поэт.

Наполеон менее велик, чем Пушкин. И Бисмарк по сравнению с