Принцип Шамбалы. Обнаружение скрытого сокровища человечества - Сакьонг Мипам

Когда мы полностью вовлечены, мы понимаем, что этого уютного местечка на самом деле не существует — есть только уверенность в нашем добре. Быть смелым — значит присутствовать. Это внутренний аспект практики. Так мы учимся извлекать энергию из своей силы. Иногда нужна смелость просто чтобы встать с постели и встретить день.

Настала пора проснуться и увидеть, что мы все принимаем участие в создании текущей глобальной церемонии — и что мы в силах её изменить. К счастью, форма человеческой судьбы ещё не отлита, хотя мы в процессе этого литья. Чем больше мы присутствуем в создании монолитной церемонии спешки, желания и неудовлетворённости, тем труднее будет прийти к осознанию своей природы.

Конечно, мы должны сами для себя обнаружить, правда ли то, что человек и человеческое общество хороши. Но если мы не верим такой реальности, тогда мы верим в какую-то другую версию — реальность капитализма, материализма или уныния. В каждый настоящий момент мы можем создать реальность человеческого добра. Мы можем использовать принцип Шамбалы, чтобы принять ответственность за нашу церемонию и вовлечь в неё мир.

Как изменились бы ваши списки наших покупок, если бы всякий раз что-то покупая, вы делали это с намерением доброты, уважения, любви и разумности? Как бы работал ваш бизнес, если бы вы применяли к нему принцип Шамбалы? Как изменилось бы ваше обучение, если бы вы своим основным воззрением выбрали добро, а не пессимизм?

Когда наш летний медитационный лагерь подходил к концу, я всегда ощущал беспокойство при мысли о возвращении назад в мир. Я чувствовал трение между двумя разными церемониями. В самом лагере поощрялась церемония, основанная на сообществе, дисциплине и смелости. Когда же мы возвращались в более типичный мир Северной Америки, там превозносилась и доминировала церемония, основанная на индивидуализме, скорости и потребительстве. По прошествии нескольких лет я начал понимать, что трактовал внешний мир как «нормальный» в смысле что «такова жизнь». Но как только я понял идею церемонии, я осознал, что то, что я считал «нормальным», было такой же церемонией, как и наш летний лагерь. Ритуалы одной церемонии привлекательнее делало то, что я чувствовал большее родство с принципами этой церемонии, и поэтому мне она больше нравилась. Когда отец сказал мне, что жизнь — это церемония, он имел в виду, что единственная причина, по которой я не мог ощущать добро в светском мире, была в том, что я лишал его силы посредством церемонии непробуждения.

Поэтому, когда мы возвращались обратно в повседневный мир, я понимал, что создание своей собственной церемонии зависит от меня. Веря в текущие схемы, я лишал сил своё собственное чувство добра, и поэтому видел мир как закрытую систему. Однако его можно выстраивать и наделять силой бесчисленными способами. Тогда я понял, что я предпочитаю бодрствование сну и почему отец подчёркивал необходимость дисциплины и структуры нашего летнего лагеря, — настаивая, чтобы мы обращали внимание на то, как мы одевались, как разговаривали, что делали и как взаимодействовали друг с другом. Всё это было частью создания пробуждённой церемонии.

В реальности наша планета — всего лишь маленький голубой шар, плывущий в бескрайнем пространстве. Текущими церемониями мы сами создаём свою социальную реальность. Сможем ли мы как глобальная община создать церемонию изначального добра? Или же мы будем продолжать принимать участие в церемонии социальной враждебности, которая ведёт лишь к ослаблению человеческого духа?

Глава 9. Только ты и я

Когда мне было четырнадцать, я спросил отца, как мне дальше практиковать. Я думал, что он скажет мне проводить больше времени в глубокой медитации или изучать мудрёные тексты нашей традиции. Но вместо этого я получил любопытный ответ: «Ты должен научиться принимать гостей и поддерживать беседу». Таким неожиданным ответом он дал мне ещё одно сущностное наставление. Однако, будучи молодым человеком, я подумал: «Как может вежливая беседа за ужином быть кульминацией глубокого духовного пути моего отца?»

Следующим вечером я сел ужинать с отцом. Я спросил: «Будет ли кто-то ещё?» Он ответил: «Только ты и я». Когда отец сказал: «Только ты и я», он выразил суть общества. Начиная с отношений между матерью и ребёнком, динамика отношений между двумя людьми является источником тайной и невидимой силы. Несмотря даже на то, что отношения между родителями и детьми или внутри влюблённой пары могут быть запутанными, тем не менее линия человечества берет начало в этом чувстве заботы, сияющем гуле жизни. Общество основано на взаимоотношениях между мужчиной и женщиной, родителем и ребёнком, друзьями, клиентом и официантом, начальником и подчинённым. Хорошее человеческое общество возникает благодаря силе наших взаимоотношений с другими.

Из-за войн и нестабильности мы боимся чувствовать изначальное добро общества. Однако оно есть всегда — даже в нашем обществе в данный момент. Это можно заметить в самых обычных вещах: люди соблюдают законы, ездят по правильной стороне дороги, ежедневно обеспечивают едой и товарами других. Мы принимаем ответственность за воспитание наших детей, считая важным дать им образование. Даже в развлечениях мы не поглощены одними лишь трагедиями, но из самой своей глубины желаем счастливого конца. Мы естественно желаем, чтобы случилось что-то хорошее. Это демонстрирует, что общество управляется не жадностью и агрессией, но невидимой сетью любви и доброй воли. Именно в этом контексте мой отец считал, что такое простое действие, как совместная трапеза и беседа, — наиболее продвинутые духовные упражнения. Когда мы едим и беседуем, мы расслабляемся и дотрагиваемся до добра, которое вездесуще. Эта фундаментальная сила — живое сердце человечества, и от этого сердца зависит наше будущее. И именно наша в ней уверенность позволяет нам расслабиться.

Когда мы с отцом ужинали, я понял, что наши эмоции — моё чувство того, кто я, его чувства того, кто он, а также мои чувства того, кем он думает, он является, и его чувства того, кем являюсь я, — были нитями в ткани нашего взаимообмена. Весь наш ужин состоял из периодов тишины, смеха, вопросов-ответов, разговора, простого обмена репликами, долгих зрительных контактов, улыбок, насупленных бровей, украдкой брошенных взглядов, а также жестов. Мой взгляд, тон голоса, возникавшие в уме мысли не были неуместными или незначительными — они являлись самой основой просветлённого общества.

Просто испытывая признательность к своему отцу, я порождал уважение. Слушая его, я развивал умение слушать. Чувствуя к нему благодарность,