Второе рождение - А. Салмин

— Прямо в кабинете у директора, — пояснял кто-то более осведомленный. — Николай взят под стражу.

— Николай арестован?!

— Да, да, арестован.

…Кто такой Бянкин?

О нем знали немного. В самом начале 1959 года он приехал в Челябинск из Алтайского края. Ознакомившись с новым городом, Николай Бянкин пришел в Советский райком ВЛКСМ.

— Я недавно в Челябинске, — рассказывал он секретарю райкома Станиславу Артемову. — Демобилизовался, и вот… ищу работу. Помогите устроиться.

Артемов слушал внимательно и еще более внимательно разглядывал сидевшего напротив него молодого человека. Чуть выше среднего роста, худощавый, темные волосы, подтянутый, чувствуется военная закалка.

— Что вы умеете делать?

— Как что?

— Какая у вас гражданская специальность? — уточнил свой вопрос Артемов.

— Видите ли, специальности у меня нет. Окончил среднюю школу и — армия. Но работы я не боюсь.

— Спортсмен?

— Да. Занимался лыжами, легкой атлетикой.

— Пойдете работать методистом по физической культуре на швейную фабрику?

Бянкин потер лоб и подумав, ответил:

— Что ж, это подходит.

Секретарь поднялся, крепко пожал руку Николаю.

— Желаю успеха. Если в чем-либо встретятся затруднения — рад буду вас видеть.

— Спасибо.

И вот по направлению Советского райкома ВЛКСМ Николай Бянкин пришел на вторую швейную фабрику. Его не просто хорошо встретили, ему обрадовались: физорга здесь не было, а необходимость в нем чувствовалась большая.

— Теперь-то мы займемся физкультурой по-настоящему, — радовались молодые рабочие.

Первые дни Бянкин ходил по цехам, присматривался к новому производству, знакомился с людьми. Сам комсомолец с двенадцатилетним стажем, Николай легко находил общий язык с молодежью, расспрашивал, кто любит спорт и какими его видами занимается.

— Да, ребята, — говорил задумчиво новый физорг, — со спортом у вас, прямо скажем, неважно. Так не годится. Давайте сообща налаживать это дело. Создадим секции, организуем свою команду, которая могла бы участвовать в соревнованиях, начнем тренировки. Скоро лето, время самое подходящее.

С Бянкиным охотно соглашались. Любителей спорта оказалось немало. Одни увлекались лыжами, другие — коньками, третьи — легкой атлетикой. Но занимались в одиночку, кто где сумеет. Объединить всех в один дружный коллектив было некому.

Николай пошел к секретарю комсомольской организации Вале Ишековой.

— А теперь давайте знакомиться с вами, — весело сказал он девушке. — Собственно, мне сразу следовало бы сделать это, но как-то уж так получилось…

— Ничего, — улыбнулась Валя, — главное, вы с молодежью нашей успели познакомиться и, кажется, завоевали ее симпатии.

— А все-таки без вашей помощи мне будет трудно.

— Комитет всегда вам поможет, ведь это наше общее дело.

Николай с жаром взялся за работу. Он организовал стрелковый кружок, лыжную секцию, регулярно проводил тренировки. По цехам ежедневно стали проводиться гимнастические пятиминутки. А когда подошла зима, команда фабрики впервые участвовала в районных соревнованиях и заняла третье место. Это было неплохо. Потом, когда проходила эстафета на приз областной молодежной газеты «Комсомолец», швейники также приняли в ней участие и показали хорошие результаты.

Николай в короткий срок зарекомендовал себя на работе хорошим организатором и быстро завоевал авторитет.

И вдруг на фабрике узнали, что личная жизнь физорга идет неважно. Откуда-то стало известно, что он не может ужиться с родителями жены, у которых молодые супруги остановились, приехав с Алтая. Будучи неуравновешенным человеком, Николай частенько ввязывался в семейные ссоры, которые стали постепенно перерастать в крупные скандалы.

Когда товарищи по работе узнали об этом, Николай шутливо объяснил:

— Теща неуживчивая мне досталась, покою не дает, все время вмешивается в нашу жизнь, настраивает против меня Нину. Вот такая же теща у Чехова хорошо описана, прямо-таки классическая теща.

— Что ж, бывает, — соглашались с Бянкиным и, зная немало примеров, когда из-за семейных неурядиц расстраивалась жизнь молодой супружеской пары, начали хлопотать перед директором фабрики о предоставлении физоргу комнаты.

С жильем было трудно, очень трудно, и все-таки Николаю сумели выделить комнату, помогли перевезти скромное имущество.

— Теперь живите хорошо, — напутствовали новоселов. — Здесь вам никто не будет мешать.

Но мир в семье Бянкиных оказался недолгим. Спустя некоторое время между молодыми супругами снова начались ссоры, и вспыльчивый Николай, не терпевший, когда Нина, вопреки его желанию, ходила к матери, стал пускать в ход кулаки. Молодая женщина терпеливо сносила незаслуженные оскорбления и побои, а затем, видя, что муж все чаще прибегает к грубой физической силе, возмутилась и пришла на фабрику, чтобы там найти защиту.

Нину встретила Валя Ишекова. По мере того, как она слушала рассказ Бянкиной, перед ней открывалось другое лицо Николая, и этот второй Николай был совсем не похож на того, которого все знали на фабрике.

— Успокойтесь, — уговаривала Валя плачущую женщину, — мы разберемся, образумим Николая, все наладится.

Когда Бянкина ушла, Валя рассказала о поведении физорга директору фабрики и секретарю партийной организации.

— Что с ним делать?! Я просто растерялась, у меня нет опыта в таких делах.

Секретарь партийной организации Федосья Алексеевна Ильинская положила теплую мягкую руку на плечо девушки.

— Я вижу, ты и сама готова расплакаться. Так не годиться. Найдем на Николая управу, сил у нас хватит. Вот что, собери-ка ты комсомольцев, вызови Бянкина, и пусть он объяснит свое поведение. Я к вам тоже приду.

Ишекова так и сделала. Решили сначала обсудить поступок Николая на заседании комитета, а если это не поможет, созвать внеочередное собрание комсомольцев фабрики.

Бянкин пришел на заседание комитета явно растерянный. Он не ожидал такого оборота дела. Рассказывал сбивчиво, старался не смотреть товарищам в глаза, во многом винил жену и ее мать.

— Как тебе не стыдно поднимать руку на женщину? — перебил кто-то физорга. — За это мало из комсомола исключить.

Николай вздрогнул, опустил голову.

— В комсомоле я половину жизни, — тихо сказал он. — Наложите взыскание, но не исключайте.

А спустя некоторое время Нина опять пришла на фабрику. На этот раз она не стала жаловаться на безобразное обращение мужа, она только попросила автомашину, чтобы перевезти свои вещи. Жить с Николаем стало невыносимо, скандалы и драки продолжались, и Нина решила уйти.

Она пришла в тот солнечный апрельский день, с которого мы начали рассказ. В кабинете директора собрались секретарь партийной организации Федосья Александровна Ильинская, председатель фабричного комитета Борис Иванович Шапошников и заместитель директора Семен Давыдович Лерман. Эти пожилые люди хорошо понимали, что наступила очень серьезная минута в жизни молодой семьи, что семья эта вот-вот может разрушиться, чего допустить нельзя. Надо сделать все возможное, чтобы примирить супругов.

Пригласили для беседы Николая Бянкина. Он не замедлил явиться. Вошел бодрым шагом, с улыбкой на губах, но, увидев в кабинете директора свою жену, побледнел от холодной ярости.

— Ты опять здесь, опять ходишь жалуешься, — не обращая ни на кого внимания, закричал