Том 8. Литературная критика и публицистика - Генрих Манн

Каждый борец против господствующего режима сам выковывал свои убеждения, он нес ответственность только перед собой, большинство людей не знали его и не помогали ему, он должен был их остерегаться. Если его выслеживали и предавали казни — тем хуже для него. Его оплакивали мало, и только тайно в те далекие времена. Но мужественные борцы знали об этом наперед: это одна из жертв, которые они приносили. Их миссия — быть совестью народа. Их участь — пасть от рук палачей. Это больше того, что обычно переносят самые отважные люди, это гораздо больше того, что они готовы претерпеть по доброй воле. Чувство долга — вот что безраздельно владело ими. Оно было сильнее, чем все сомнения, чем боязнь остаться в одиночестве или ошибиться. Оно было сильнее даже смерти. То, что происходило, было необыкновенно. Никогда еще не достигала такой остроты борьба между насилием и подлинной силой, между злом и добром, между тупой подлостью и стремлением сохранить человеческое достоинство. Это были роковые часы истории, и они породили героев сопротивления в Германии, так же как и в других странах.

Разумеется, у этих героев были свои побудительные причины, которые придавали им силы и которые делали их способными к действию. Вначале у них было немного единомышленников; каждый из них действовал под влиянием своего ближайшего окружения, классовой принадлежности, воспитания. Прежде всего они опирались на учения, в истинность которых верили и от которых нельзя было отречься без стыда. Иногда требуются тысячелетия для того, чтобы доказать верность той или иной моральной истины. Существует громадный разрыв между сознанием и делом. Класс промышленных рабочих — самый сплоченный: он крепче других спаян общими интересами, практической деятельностью, идеями. Большинство казненных борцов против власти принадлежало к его рядам. Поразительной стойкостью отличались некоторые герои, которые с честью выдерживали все испытания. Они завоевывали уважение товарищей. Они приумножали славу своего класса.

Отнюдь не случайно одним из них был гамбургский портовый рабочий — Эдгар Андре{265}. Андре вышел из низов и знал жизнь, он с детства говорил по-французски, он был типичным уроженцем многоопытного, свободного от предрассудков города, где не только он один, но и многие другие понимали всю гнусность преступлений, совершаемых тупоголовыми невеждами в городе, в Германии, в мире. Когда человек принадлежит к угнетенному, совершенно бесправному классу, но сознает, что он не уступает никому ни знаниями, ни практическим опытом, у него вырабатывается чувство реальности. В своей речи такой человек опирается только на факты. Своим участием в сопротивлении он помогает своим братьям по классу осознать их подлинное могущество.

Если бы истинные творцы жизни поняли свое могущество и пустили его в ход, даже в тогдашних трудных условиях они одержали бы победу.

Многие немцы отождествляли врага родины с родиной: это осложняло и тормозило развитие движения сопротивления в Германии, и в то же время способствовало успехам тех, кто его подавлял. Классу, без которого немыслима жизнь, пришлось бороться с тунеядцами, которые пришли в мир, для того чтобы сеять зло и уничтожать тех, кто не повинуется. Смертными казнями палачи не добились ничего, кроме страха; при этом они сами были напуганы не меньше тех, кого хотели устрашить. Они обезглавили рабочего Эдгара Андре — тогда это казалось им ужасающим актом физического уничтожения. Впоследствии даже газовая камера не внушала больше ужаса: просто они сокращали число живых. Первый способ отошел в область истории, второй — высшая современная мера наказания. И тот и другой использованы для пропаганды тления и смерти.

В Мюнхене погибла целая группа студентов{266}. Все бы они охотно остались в живых. Но никто не хотел жить, когда все кругом разваливалось и рушилось, когда под Сталинградом умирали солдаты и, погребенные развалинами домов, гибли дети. Не на благо родины отдавали они свою жизнь — это знали не только студенты, но и гамбургские рабочие. Мюнхенские студенты видели насквозь этих прожженных авантюристов, которые требовали всяческих жертв для себя, только для себя и своей выгоды. Умудренные опытом короткой, но напряженной жизни, они сумели заглянуть в самую сущность происходящего. У власти находились духовные отбросы общества; в своей собственной стране они установили режим, который был ничем не лучше оккупационного. Они приучили людей к подавлению духовной жизни, к моральному отупению. И все эти позорные деяния прикрывались возмутительной пародией на мировоззрение.

У молодых людей, которые восстали на борьбу, — свое мировоззрение. Ошибочно оно или нет, они не отступились бы от него. Ради него они готовы на самопожертвование. Они мыслят и чувствуют — они должны умереть. За манифест, который они написали, может быть только одно наказание — смертная казнь; они знали это, но не отступили. Но они пошли на смерть не для того, чтобы блеснуть своим превосходством над теми, у кого недостает решительности. С ранних лет они старались сочувствием и делом помочь бедноте, которая составляет большинство народа и которая должна жить во что бы то ни стало. Им оставалось только одно — показать, что лучше добровольно избранная смерть, чем жизнь, купленная ценою молчания.

Гамбургский рабочий также исполнен гордости. Рабочий и студент — оба убеждены, что призваны помочь народу; без них дело не сдвинется с места, ибо большинству не хватает моральной смелости. Они также убеждены в том, что нравственная отвага выше физической. Ее может не быть, но если она выработана, то принуждает сознание к действию. Нельзя описать в словах этот неуклонный рост человеческой совести, которая в конце концов приводит к борьбе и которая не нуждается ни в чьей поддержке для того, чтобы возвысить свой могучий голое против сил зла, в то время как другие тайно выжидают. Зачем выжидать? Постепенно неизбежность краха становится очевидной. Предотвратить его может только восстание смелых духом людей. Верных до гроба людей. Может быть, даже и после смерти. Среди тех, кого казнили в Мюнхене, были брат и сестра. Стоя под виселицей, брат сказал сестре: «Мы расстаемся только на мгновение». Студент-медик, он хотел сказать, что они увидятся в ином мире. Девушка, также медичка, высказала ту же мысль. Утешали они друг друга? Или пытались поддержать себя надеждой? Многие разделяют эту надежду, но немногие идут на смерть только потому, что верят в загробное существование. Воля и стойкость, проявленные этими молодыми людьми, ярко и наглядно показывают их превосходство над теми, кто умертвил их. Они были смертными существами, но