Бармен отеля «Ритц» - Филипп Коллен

Офицеры бурно аплодируют. Франк неохотно отправляет Лучано в подвал за бутылкой шампанского.

– Да здравствует Жорж! – гремит Геринг в экстазе. – Вас следует вознаградить! Все знают мою щедрость, и я оставляю вам двести рейхсмарок на чай! Хайль Гитлер!

– Хайль Гитлер! – эхом гремит в ответ.

– Danke sehr, mein Reichsmarschall, – отвечает Жорж, низко склоняя голову.

– Bitte sehr.

На глазах у Франка происходит именно то, чего он боялся: коварный подкуп душ, самое грозное оружие нацистов. Именно эту алчность в душе у Жоржа они и пытались разжечь.

Нацисты хотят уничтожить французский дух. Они сознательно развращают Париж, потворствуя самым низменным инстинктам. Скорее бы Петен взялся за дело, только он может все исправить!

Парижане не видят дальше своего носа, и все увязнут, один за другим. Вот и Жорж попал в ловушку. Он хочет урвать свое, как можно его винить? Но, видя, что тот протягивает Лучано одну из купюр, составляющих чаевые, Франк вмешивается:

– Не вмешивай парня в свои дела, Жорж, оставь бабки при себе. А ты, Лучано, живо иди в зал! Откупори оберфрицу шампанское. Займись пока обслуживанием клиентов.

Лучано подчиняется, но по глазам видно, что расстроен: жаль упущенных денег. Франк кипит:

– Что на тебя нашло, Жорж? Ты что, не понимаешь, что это ловушка?

– Ты просто дрейфишь, – бурчит Жорж. – Разве ты сам не хочешь наварить на них денег?

– Хочу, но не так.

– Делай, как я, старина, и не лезь ко мне в печенки. Я применяю тактику Зюсса. Ты видел, как одевается наш виконт? Костюмчики, как у паши? Всегда элегантный, болтает гладко, дамочки в восторге. Четко знает свое дело. Сегодня, если ты при деньгах, ты король. И еще я смогу что-то посылать матери. Еду, теплые вещи, новые туфли на кожаной, а не на деревянной подошве.

– Зюсс наживается на войне.

– Нет, – шепотом возражает Жорж. – Нету больше никакой войны. Она кончилась, Франк. Фрицы в Париже, это теперь такая жизнь, и придется с этим мириться. Я уже месяц как снова ем салат из белой фасоли и вареную говядину.

– Сам поступай как знаешь, приятель, но не втягивай мальчишку в свои махинации.

Жорж отмахивается от спора и возвращается к столу Геринга:

– Парень уже большой, сам решит!

Будь она проклята, эта немчура!

А если Жорж прав? В голове у бармена гудит, пот холодит спину. Как часто в минуты душевной смуты Франк вспоминает о «Требнике» кардинала Мазарини[7], который одолжил ему во время Аргонской битвы старый адъютант. Книга, которую он хранил как зеницу ока и перечитывал раз десять, двадцать, сидя на дне окопа. Он до сих пор помнит наизусть целые куски. Что посоветовал бы кардинал сегодня человеку, оказавшемуся в такой засаде? Франк закрывает глаза. Слова пляшут перед закрытыми веками: «Гримируй свое сердце так же, как гримируешь лицо, притворяйся и скрывай, не доверяйся никому, сдерживай себя, будь осторожен…»

Жорж ошибается: война не окончена.

11

3 октября 1940 г.

Мари-Луиза Ритц снова в норковом манто. Сегодня, в четверг 3 октября, бар «Ритц» должен вернуть себе былые регалии, возобновить роскошные довоенные приемы, когда здесь толпился весь Париж, чтобы попасть на смотр элегантнейших представителей общества. Культура Франции возвращается в отель «Ритц». Франк даже не знает, что больше радует Старую каргу: то, что «Ритц» обрел новое дыхание, или то, что она сумела потрафить новым хозяевам. От радости она почти забыла, что терпеть не может Арлетти! Да и Гитри тоже. Зюсс неподалеку от хозяйки. Он заказал для Мари-Луизы любимый напиток – рюмку вишневого ликера «Гиньоле» с черешневыми цукатами, без льда.

Часть дня Вдова провела с Лорой Корриган, богатой постоялицей из Кливленда, которую она считает неисправимой дурой, но, по последним слухам, Лора – любовница Геринга. Правда или очередная утка? Богатая американка не выдает секретов. Зюсс обещает навести справки по своим каналам: завтра вечером он встречается с арт-дилером Геринга Карлом Хаберштоком.

– Видимо, предполагается, – говорит Зюсс, – что я представлю Хаберштоку бывших клиентов нашего отеля.

– В каком смысле бывших?

– Тех евреев, что прежде у нас останавливались.

Мари-Луиза поражена: а вдруг и Зюсс – еврей? Сам он отверг такое предположение, даже не моргнув, как совершенную нелепицу. Франк промолчал, но он читает немецкую прессу, когда офицеры оставляют газеты в баре, и прекрасно знает, что фильм с названием «Еврей Зюсс» уже два месяца с громким успехом идет в немецких кинотеатрах. Неужели Элмигеру хватило наглости взять своим заместителем еврея?

Вдова спрашивает Зюсса, почему Геринг решил обратиться именно к нему, но виконт снова отмахивается. Закон высшего света: все поддерживают отношения в самых разных кругах общества, и никто не обязан отвечать на вопросы, пока дела идут хорошо.

Франк готовит мартини для двух офицеров, сидящих в глубине бара, а Лучано тем временем объявляет о прибытии новых гостей: трех дипломатов из Центральной Европы, не показывавшихся здесь уже несколько месяцев. Мари-Луиза идет здороваться, затем возвращается к стойке, чтобы закончить разговор.

Уже нескольких недель Вдова одержима идеей: снять в Париже квартиру для четы Озелло и таким образом удалить их от «Ритца» на безопасное расстояние. Прибытие дюжины немецких офицеров отвлекает Франка от дискуссии, но он успел понять, что решение принято самим бароном Пфейфером: они остаются. Главный акционер отеля предусмотрителен и не хочет сжигать мосты: если вдруг ситуация изменится, Клод Озелло может оказаться очень полезен в будущем.

– Дьявольщина! – шипит Мари-Луиза. – О каком будущем речь? Мы с бароном до него не доживем…

– Доживете, – улыбается Зюсс. – В любом случае, как заметил барон, «Ритц» переживет нас всех…

Вдова раздраженно фыркает.

– Мейер, налейте мне еще Гиньоле.

Через полчаса бар почти полон. Жорж и Лучано исподволь сумели идеально распределить гостей в пространстве: Франция – с одной стороны, Германия – с другой, дипломаты в центре. В глубине зала, слева от бара, несколько прусских офицеров смакуют Moselle Cup – коктейль из фруктов, бенедиктина и мозельского игристого.

Верный данному обещанию, явился Саша Гитри: прямо возвращение королевской особы! Он входит в бар под ручку с Арлетти, в сопровождении еще двоих друзей, Жана Кокто и Сержа Лифаря. Франк чувствует, как внутри поднимается гордость, но в ней доля грусти, Старая карга ликует. Бармен «Ритца» от всего сердца жмет руку любимому клиенту и благодарит его. Он устраивает всю компанию неподалеку от входной двери – об этом одолжении просил Гитри, он хочет видеть, кто входит и выходит. Арлетти предпочла бы более укромное место; но ее убедили, что отсюда ей самой будет легче при желании ускользнуть. Три