Бармен отеля «Ритц» - Филипп Коллен

столика заняты дипломатами, к ним присоединились некоторые потомки аристократических семейств. Посол Швейцарии подошел поприветствовать свою соотечественницу Мари-Луизу; два американца болтают с ирландским консулом, тем временем полномочный посланник Румынии увлечен беседой со скандинавским консулом Ферзеном, находящимся в Париже с 1936 г. Оба в прошлом – частые завсегдатаи Клуба элегантности, того самого, что собирался по вечерам в четверг.

От одного стола к другому гости чокаются шампанским и листают коктейльную карту: сегодня «Ритц» предъявляет новинки. Дипломаты пробуют коктейль «Александра» – коньяк, сливки и анизет – или Frank's Special – вермут, джин и капля персикового ликера. Гитри сожалеет об отсутствии Геринга и предлагает переименовать коктейль «Особый» во «Франкрейх», остальные смакуют «Пимм» или комплимент от отеля, коктейль «Хайболл». Полковник Шпайдель с «Клипером» в руке протискивается сквозь толпу, приветствует тех и других, включая Мари-Луизу, которой он церемонно целует руку. Шарль Бедо не находит места и в результате оказывается возле стойки вместе с Вдовой и Зюссом.

Вечер идет нормально, и Франк постепенно раскрепощается: жесты обретают плавность, он любезен, находчив, предупредителен. Он снова ведет партию. Фонограф наигрывает Баха; гомон в помещении усиливается, разговоры становятся оживленнее, коктейли следуют один за другим, и гости в зале перемешиваются.

В восемь часов вечера большинство гостей выпивают стоя, как в лучшие времена, Ферзен и Кокто спорят о театре, подруга Арлетти кокетничает с галантным молодым немцем в чине майора. Потом многих ждут к ужину где-то в городе. Ликующая Мари-Луиза приглашает остальных пройти в ресторан отеля «Ритц».

Прежний мир ожил. Вернулись все, или почти все. Не хватает только Бланш. Но так лучше для всех.

12

5 ноября 1940 г.

«Избегайте районов Парижа, где кишат евреи, собравшиеся со всех концов мира. В них вас поразит неприятный запах. Здесь в темных переулках бегают чумазые, вшивые дети», – предупреждает новая версия путеводителя, который вермахт раздает доблестным немецким воинам, собравшимся на прогулку.

В прошлом месяце правительство Виши утвердило новый «статус еврейской расы» и запретило французам-евреям занимать почти все должности госслужбы. Вскоре на витринах стали появляться информационные таблички: Jüdisches Geschäft. Еврейский бизнес.

Как маршал мог допустить такое? Вероятно, у него не было другого выбора: пришлось отправиться в Монтуар на встречу с Гитлером и пожать ему руку.

Внимательно прочтя пресловутый «статус евреев», Франк отметил, что гонения не коснулись ветеранов Великой войны.

Чувствуется рука Петена.

Каждый раз, когда кто-то в баре произносит слово «еврей», Франк вспоминает, что Жорж, его старый окопный товарищ, может заложить и его, и Лучано. Атмосфера нездоровая.

Маршал, не дай нам свалиться в бездну!

В этой войне, которая теперь называется нормальной жизнью, Франк Мейер словно застрял между двумя мирами, которые существуют параллельно и никогда не пересекаются: миром внутри «Ритца», с его роскошью, комфортом и хищниками, и миром внешним, где царят голод, холод и унижение. Франк не может привыкнуть к ситуации. Мало того, он отказывается ее принимать. Он лелеет слабую надежду на то, что Петен еще переломит тенденцию и даст французам достойную, приличную жизнь, которой они лишены уже несколько месяцев.

Вчера он видел в саду Тюильри, как один голодный старик ловил в силки несчастного голубя.

В отеле «Ритц» ситуация меняется. Полковник Шпайдель внезапно съехал в «Руаяль-Монсо». Официально – просто уступил люкс высшему по званию: генералу Отто фон Штюльпнагелю, который назначен главой немецких оккупационных войск во Франции и военным губернатором Парижа. Это высший представитель вермахта в стране. Одновременно чопорный и тактичный пруссак, высокий и худощавый, в монокле и с золотыми пуговицами на мундире. Пока что никто не знает, что он из себя представляет, Штюльпнагель никогда не улыбается. Франк подозревает, что Шпайдель хотел попутно дистанцироваться от Геринга, но кто его упрекнет?

Только Гитри способен сокрушаться, что не встречает Великого Охотника при каждом своем визите в «Ритц»!

Единственным, кто сумел продемонстрировать характер новому немецкому генералу, стал Клод Озелло. Бывший директор оказался в вестибюле отеля в тот самый момент, когда туда прибыл Отто фон Штюльпнагель. Элмигер хотел представить ему бывшего директора, но Озелло демонстративно отказался пожать немцу руку и ответил одним кивком. Элмигер обмер от страха, Мари-Луиза чуть не подавилась. Главнокомандующий вермахта и глазом не моргнул, просто пошел дальше. А Франку хотелось аплодировать.

В тот же вечер генерал фон Шпюльнагель спустился в бар в сопровождении полковника Шпайделя. Прусский аристократ заказал бокал «Поля Роже» и спросил Франка, что тот думает о присутствии немцев в «Ритце».

– А что думаете вы, мой генерал, об отсутствии французской армии в берлинском «Савое»? – ответил он.

Франк сразу же испугался: а вдруг он зашел слишком далеко? – но Шпайдель засмеялся, и у Штюльпнагеля на лице возникло подобие улыбки.

Франк злится, когда неизменный диктор радиостанции «Париж» твердит, что жизнь вернулась в нормальное русло. Радиостанция «Париж» лжет французам, Париж лжет немцам, все лгут всем. «Хотя бы не лгать самому себе», – зарекается Франк, доставая из шкафа новую белую куртку. Он искал в сегодняшней газете хоть что-нибудь, способное развлечь, но тщетно. Газета «Матен» публикует рядом со спортивной рубрикой заявление Геринга, грозящего Англии новыми авиаударами. Единственное любопытное происшествие – драма на бульваре Себастополь: какой-то механик зарезал любовника своей жены. А рядом, под заголовком «Брюссель атакует евреев», такие четыре строчки: «По сведениям из достоверных источников, в Бельгии разработан закон о решении еврейского вопроса».

За окном где-то далеко тоскливо воет собака.

Часть 3. Расширение конфликта. Май – август 1941 г.

1

14 мая 1941 г.

Миновала зима, а с ней и первое Рождество в оккупированном Париже.

Дни складываются в недели, потом в месяцы, и порой уже трудно вспомнить прежнюю жизнь.

Введенные правительством Виши «три безалкогольных дня» в отеле «Ритц», естественно, не соблюдаются – здесь никаких ограничений. Элегантный дипломат Ферзен по-прежнему отсутствует, но бар работает вовсю, чаевые поступают регулярно, Геринг держится чуть скромнее. Бегемот теперь бывает в Париже реже. Стоящие по ту и другую сторону барной стойки в итоге привыкли друг к другу.

Франку не на что жаловаться: Вдова не лезет в его дела, Элмигер тоже. Он может спокойно работать, одним глазом присматривая за Жоржем. Возобновились скачки в Отое – и это истинное благословение. Немцы делают ставки, Франк, как и прежде, дает советы и между делом получает комиссию с выигрыша. Давний обычай, на который все закрывают глаза. Он включил в эту схему и Жоржа – так, по крайней мере, они хоть в чем-то заодно. Генерал фон Штюльпнагель, хотя и сын полковника прусской кавалерии