Еврейский мир. Сборник 1944 года - Коллектив авторов -- История

таких глухих местечек как Биржи, Едвабно, Кайданы и пр. Десятки лиц занимались копированием исторических документов. Иные корреспонденты запрашивали, стоит ли снимать копии, не разбираясь в исторической важности документов. Иной шамес требовал вознаграждение за присылку пинкоса общины или погребального братства. Среди корреспондентов-сотрудников были ортодоксальные раввины, казенные раввины, учителя, коммерсанты, книготорговцы, ремесленники, студенты, врачи и такие специалисты, как профессор Моисей Шор, С. И. Рабинович, переводчик Греца на еврейский язык, польский историк Александр Краузгар, коллекционер и историк Матвей Берсон, доктор Иосиф Хазанович из Белостока, чья книжная коллекция послужила основой для Иерусалимской Университетской Библиотеки, библиограф Самуил Винер, историк Люблинской общины Нисенбаум и мн. др. Но большинство корреспондентов были люди простые, без всякого образования. Один корреспондент писал, что надо «копать в развалинах нашего прошлого». Но он же назвал Дубнова «архитектором еврейской истории в России».

Дубнов в самом деле стал архитектором, строителем еврейской историографии в России. В этом его громадная заслуга. Он провел эту работу один, отделенный от петербургской группы «огромным пространством, лежавшим между севером и югом России» с привычным своим упорством и последовательностью.

Мечта Дубнова об Историческом Обществе осуществилась только 17 лет после появления его призыва к собиранию исторических материалов. 16 ноября 1908 года состоялось в Петербурге учредительное собрание Еврейского Историко-Этнографического Общества. Те немногие участники этого собрания, которые остались в живых, — я имел счастье не только присутствовать на собрании, но с того момента принимать близкое участие в работах общества — помнят речи Дубнова и Винавера. «Не могу скрыть от Вас, — говорил Дубнов, — что в этот торжественный момент меня волнует смешанное чувство радости и печали. Радуюсь тому, что, наконец, возникает учреждение, призванное удовлетворять насущным потребностям нашей национальной жизни; скорблю о том, что так поздно возникает оно, что ядро еврейского народа только сейчас дождалось того, что уже давно имеют меньшие группы его на Западе». Указав на симптомы умственного пробуждения среди русского еврейства в 1907-ом и 1908-ом году, после провала первой русской революции, Дубнов закончил: «В темные промежутки реакции мы должны накоплять духовную энергию для того, чтобы в грядущую освободительную эпоху ее использовать».

Винавер произнес блестящую речь о том «Как мы занимались историей»4), которая была выслушана собранием «с затаенным дыханием».

Историко-этнографическое Общество выполняло в течении 14 лет большую работу по плану С. М. Дубнова, задуманному в 1891 году. Будущий историк русского еврейства расскажет более подробно о достижениях этого общества, о его значении в развитии русско-еврейской историографии.

Итамар Эльбоген. ПАМЯТИ СЕМЕНА МАРКОВИЧА ДУБНОВА

Вместе с библейским многострадальным Иовом хочется воскликнуть: ужасное, чего я опасался, то и постигло меня, и чего я боялся, то и пришло ко мне...

То, что так долго не было никаких известий о Симеоне Дубнове и что он сам ничего не давал о себе знать, сильно волновало и печалило его друзей. Я видался часто с Дубновым, когда он жил в Берлине, и можно сказать, что эти 10 лет были самыми счастливыми и успешными в его жизни. Хотя ему приходилось жить вдали от друзей, он не был одинок. Он умел приобретать новых друзей, его благородство, его мягкость, всеобъемлющая широта его взглядов, привлекательность беседы с ним привлекали к нему сердца людей. Человек его типа никогда не мог быть изгнанником, его мир был его письменный стол, за которым он трудился от зари до зари, углубляя и расширяя свою работу. Жизнь его была так размерена, что можно было ставить часы по расписанию его дня.

В Берлине, да и вообще в Германии, он не был чужаком. За 25 лет до того, его очерк Еврейской Истории появился в немецком переводе. Десять лет спустя были переведены два первых «письма о Старом и Новом Еврействе». Оба перевода были сделаны профессором Израилем Фридлендером, который и Америку ознакомил с трудами Дубнова. Впоследствии он перевел также «Историю Евреев в Польше и России» Дубнова. Сам Фридлендер погиб на Украине в 1920 году, куда он» поехал по делу помощи евреям, и где он пал жертвой за еврейское дело.

В Берлине Дубнов имел возможность пересмотреть манускрипт своего основного труда, «Всемирной Истории Еврейского Народа». В течении 30 лет он исследовал историю евреев. Он был пионером по исследованию истории евреев в Польше и России. Он пробудил историческое сознание среди русских евреев, призывал к собиранию оставшихся исторических первоисточников. Можно смело сказать, что многочисленные исследования и труды, появившиеся позднее в этой области, обязаны своим происхождением неутомимому труду и огромному влиянию Дубнова. Но он сделал и нечто большее, он боролся за новую философию еврейской истории и старался создать собственную теорию. Письма, о которых упомянуто выше, являются первым решительным шагом на этом пути. В них он стал на ту точку зрения, что евреи являются духовно-исторической нацией среди политических народов, и что историю евреев надо рассматривать с точки зрения национального сохранения и свободной от ассимиляции эволюции среди других народов. Как синтез между полной изоляцией и полной ассимиляцией он провозглашает «автономизм», т. е. автономную эволюцию еврейства в тесной связи с современной литературой и культурой.

Положив в основу свою философию истории, он приступил к изображению всей еврейской истории, и по мере своих исследований освободился от обычного понимания еврейской истории, как исключительно религиозного и духовного феномена, и пришел к тому выводу, что еврейство является национальным телом, жизнь которого даже в периоды страданий не поглощалась «мышлением и страданием», а активно преобразовывалась в самостоятельную социальную единицу. Поэтому он считал объектом истории народ, национальную индивидуальность, ее происхождение, рост и борьбу за самосохранение. Еврейское национальное тело формировалось в условиях политических катастроф. Безвозвратная потеря политической независимости вызвала рассеяние групп, и одновременно с этим непреодолимое стремление к самоуправлению, к максимальной социальной и культурной автономии среди чужих народов. Вся духовная жизненность нации была подчинена этой конечной цели: «юдаизм преобразовывался по образу и подобию существующих социальных условий, а не наоборот».

Здесь не место для обсуждения этой теории. Много было написано за и против нее. Для историографической практики

Дубнов применял биосоциологическую точку зрения. В центре его внимания стоит биологический процесс сохранения национального тела, и, дополняя труды своих предшественников, он подчеркивает социальные и экономические факторы. Как заметил один критик, его больше интересует жизнь, чем книги, борьба за существование для него важнее борьбы за идеи.

Этими взглядами Дубнов руководствовался при создании своей десятитомной еврейской истории, вышедшей под названием «Всемирная История Еврейского Народа». Для того, чтобы одному человеку решиться написать такую историю,