История царя Пирра Эпирского - Саркис Суренович Казаров

В целом повествование Павсания о Пирре оставляет впечатление взгляда, брошенного на события сквозь века, что, по сути дела, отражает реальное положение дел. При этом многие детали остаются неясными. Рассказ Павсания удивляет своей небрежностью и отсутствием логики изложения во многих местах. Особенно это касается событий, связанных с захватом Пирром Керкиры и его борьбой с Лисимахом, которые, как точно отметил П. Левек, «плохо размещены во времени», т. е. даны без всякой связи с предыдущими и последующими событиями[171]. Так, рассказывая о захвате Керкиры Пирром при помощи тарентинцев, Павсаний ни единым словом не упоминает, что остров был передан Агафоклом эпирскому царю в качестве приданного за Ланассу[172].

Более подробен рассказ Павсания о переговорах Пирра с тарентинцами и об идее царя представить себя потомком Ахилла, выступившим на борьбу против потомков троянцев — римлян. С точки зрения Р. Шуберта и П. Левека, источником этих сведений мог быть Проксен, историк хорошо информированный о личных мотивах царя[173]. Однако, на наш взгляд, подобное суждение неубедительно. Во-первых, как мы уже указали выше, версия героической генеалогии эпирских царей была составлена Павсанием без опоры на труд Проксена. Во-вторых, об идее Пирра представить свою экспедицию на Запад как продолжение борьбы эллинов с троянцами было хорошо известно и поздним авторам, сочинения которых Павсаний и мог использовать в данном случае.

Проримский характер рассказа Павсания проявляется в ряде мест его сочинения весьма рельефно. Особенно это касается подробного пассажа о слонах, которые являются, как и в сочинениях римских анналистов, причиной сокрушительного поражения римлян от Пирра. Показательна при этом одна фраза: «Зная очень хорошо, что в боевом отношении он (Пирр. — С. К.) не может равняться с римлянами, он приготовился выпустить против них слонов» (Paus., I, 12, 3).

Вместе с тем не вызывает никаких сомнений то, что до битвы при Гераклее Пирр имел мало информации о римлянах. Будучи знатоком и теоретиком военного дела, эпирский царь, однако, уже непосредственно перед битвой внимательно изучал организацию римского лагеря. Приведенное выше мнение Павсания является чистейшей выдумкой: Пирр не знал о римлянах практически ничего, а уж тем более не мог знать, что «в боевом отношении он с ними не может равняться».

Согласно Павсанию, Пирр прибыл в Тарент якобы в тайне от римлян, которые увидели его впервые только на поле битвы. Это — не что иное, как относящиеся к более поздним временам вымышленная история, служащая для оправдания бездействия консула, не помешавшего высадке царя в Италии. После морского сражения с карфагенянами на обратном пути в Италию Пирр, «зная, что римляне не позволят ему уйти без боя», идет на очередную хитрость, а именно распускает слух, что ему на помощь выступили вспомогательные отряды из Македонии, но это не действует на римлян: они сохраняют спокойствие и не поддаются никакой панике (Paus., I, 13, 1).

Других подробностей относительно кампании Пирра в Италии в сочинении Павсания мы не находим; либо они попросту были ему неизвестны[174], либо его не интересовали[175].

По поводу дел на Сицилии Павсаний информирован несколько лучше: он упоминает о снятии царем осады с Сиракуз, о морской битве с карфагенянами, в которой Пирр потерпел поражение из-за неосведомленности эпиротов в морском деле (Paus., I, 12, 5).

Интересны сведения Павсания о походе Пирра против Антигона Гоната (Paus., 1, 13, 2–3). Они точны и более детальны, чем сведения других авторов. Так, Павсаний дает тексты двух надписей на трофеях, посвященных Пирром Афине Итонской и Зевсу Додонскому, тогда как Плутарх и Диодор приводят только текст первой из этих эпиграмм. Обращение Клеонима Спартанского за помощью к Пирру объясняется борьбой за власть, при этом любовная история, с готовностью развиваемая Филархом, никак не упоминается (Paus., I, 13, 3). Весьма интересны сведения Павсания об укреплениях вокруг Спарты. В описании Павсанием штурма Спарты и борьбы за Аргос чувствуется влияние Гиеронима. Но дополняемое информацией из других, зачастую малонадежных источников оно несколько теряет историческую значимость. Какова истинная ценность упоминаемой при этом Павсанием местной аргивской традиции и поэмы Ликея, установить, к сожалению, не представляется возможным.

Таким образом, экскурсы Павсания, посвященные Пирру, состоят из пассажей различной значимости. Относительно событий, предшествующих экспедиции эпирского царя в Италию, мы находим у Павсания неточные и отрывочные сведения (особого внимания заслуживает лишь информация о переговорах Пирра с тарентинцами). Повествование об италийской кампании представляет собой довольно посредственный отрывок из некого целого рассказа[176]. Что же касается македонских дел, то здесь пассажи Гиеронима переплетаются с малодостоверными и малоизвестными источниками, составляя как бы пеструю мозаику из реальных фактов и анекдотов.

И, наконец, хотелось бы указать еще на одну черту творчества Павсания, сближающую его с моралистической линией, берущей свое начало от Плутарха. Экскурс Павсания об эпирском царе полон разного рода упреков в адрес Пирра за его дурные черты: непомерную гордость (возгордившись своими победами на Сицилии, он осмелился силами одних эпиротов, несведущих в морском деле, дать сражение на море карфагенянам — Paus., I, 12, 5); жажду захватов (он был склонен захватывать все то, что шло ему в руки — Paus., I, 13, 3); бесчестие (он обманом покидает своих италийских союзников, обещая им мнимую помощь из Македонии — Paus., I, 13, 1); и т. д. Вместе с тем Павсания не может не восхищать смелость и отвага Пирра (Paus., I, 12, 3).

Оценивая в целом пассажи Павсания, посвященные эпирскому монарху, нужно отметить, что некоторые из них содержат надежную информацию, которая расширяет наши знания о деятельности Пирра.

Помпей Трог (Юстин).

Среди собственно римских авторов, писавших о Пирре на латинском языке, Помпей Трог и его труд «Historiae Philippicae» занимают особое место. Так, Б. Низе, говоря об этом сочинении в связи с рассказом о Пирре, пришел к выводу, что Трог — единственный римский писатель, у которого содержалась «чистая достоверная греческая традиция»[177]. Ему вторил Р. Шуберт, считавший, что Трог использовал «лучшие греческие источники»[178]. «Лучшим источником по истории Пирра» называл сочинение Трога и итальянский историк Э. Манни[179].

Так ли это на самом деле? Какие источники использовал Трог при описании Пирровой войны? Попробуем разобраться в этих вопросах.

Прежде всего необходимо указать на то, что сам труд Трога, в котором, естественно, много места отводилось македонским делам, дошел до нас лишь в эпитоме Юстина. Все это, к сожалению, отразилось на качестве информации. Во-первых, в извлечениях Юстина утеряны многие важнейшие сведения, имевшиеся в оригинальном сочинении Трога. Во-вторых, информация о Пирре беспорядочно рассеяна по