Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

группы, француз по имени Филипп Бек. У Филиппа в Париже был свой бизнес. Сам он был очень крупный мужчина, высокий и массивный, как Обеликс. По-английски он говорил неважно. Ну и не беда: зато я получил возможность помучить всех своим школьным французским. Нам раздали карты Долпо.

Увы, в половине седьмого мне пришлось откланяться: пора было бежать в Тхамель, где мы договорились встретиться с Николой и Бек. Они провели день как примерные туристы и явились в бар «Новый Орлеан» нагруженные покупками. Слушая живую музыку, мы позволили себе пару коктейлей под лёгкий ужин. После мы заскочили в бар «У Сэма», где махнули ещё по «Маргарите». «У Сэма» – культовый бар в Катманду, где встречаются многие альпинисты, которым посчастливилось вернуться в город целыми и невредимыми. Стены там разукрашены граффити и прочими закорючками: цитатами, афоризмами и непристойными словечками, которые оставили не слишком трезвые посетители. Один из наиболее удобоваримых шедевров, под названием «Мировые религии для чайников», гласит:

Даосизм: «Всякая хрень случается».

Конфуцианство: «Конфуций говорит, что всякая хрень случается».

Буддизм: «Если случается хрень, это ещё не хрень».

Дзен-буддизм: «Когда хрень случается, какой звук она издаёт?»

Индуизм: «Такая хрень и раньше случалась».

Ислам: «Если случается хрень, такова воля Аллаха».

Протестантство: «Пусть хрень случается с кем-нибудь другим».

Католичество: «Если случается хрень, значит, ты это заслужил».

Иудаизм: «Почему хрень вечно случается с нами?»

Растафарианство: «А давайте курить эту хрень!»

Нам эти граффити особенно приглянулись, и мы даже сфотографировали их, вот только они навели Бек на мысль спросить у меня: «А вы буддист?» И тут мой мозг, работающий на жидком топливе из «Маргарит», выдал лекцию «Буддизм за три минуты». Я объяснил, что не являюсь буддистом в религиозном смысле, но понимаю и люблю принципы и философию. Мне нравится, что буддизм проповедует самостоятельность, пацифизм и сострадание. Что все мы так или иначе стареем, болеем и в конце концов умираем – однако, приняв этот факт, можно свободно наслаждаться остатком жизни, при этом исповедуя сострадание к ближним и к их боли. Вдобавок Будда в точку попал, когда сказал: «Не верьте мне на слово – разбирайтесь сами». Представление о том, что ничто не вечно, требует от человека жить полной жизнью, наслаждаться «моментом». Я сказал так: «Очень важно не зацикливаться на прошлом и не переживать за будущее. Надо наслаждаться моментом: вот в чём счастье. Вот я сейчас в баре в Катманду, с вами, девчонки, пью очередную “Маргариту”. Ваше здоровье!»

Пили мы и за этот вечер в Катманду – ведь на следующее утро наши пути разойдутся: девочки отправятся в Луклу, потом на Кхумбу и на Эверест, а я – в Покхару, а затем и в Долпо.

Никола пообещала оставить для меня сообщение на стене в «У Сэма» – дать знать, что они благополучно вернулись в Катманду.

9. От Джупхала до Дунаи

11 мая

Мы вышли из «Тибета» в самое что ни на есть приличное время, в половине десятого утра, и отправились на рейс в Покхару, который отбывал в одиннадцать. Утро было ясное, и мы надеялись, что все рейсы в Луклу взлетели благополучно. Я желал Николе и Бек хорошего треккинга. Трудно не переживать, когда ты родитель.

Когда наш самолёт поднялся в воздух, сгустились облака, и, к нашему разочарованию, мы не увидели гор. Рядом со мной сидел немец сорока лет, который приехал из Штутгарта. Этот полный, донельзя усталый человек оказался на редкость говорливым. Он твердил, что в Покхару летит на «омолаживающую терапию». «Я уже один раз её проходил, – пояснил он. – Десять лет как рукой сняло». Теперь, решил он, настало время второго раунда. Терапия, если верить моему попутчику, длится семнадцать дней, и каждый день по шесть часов кряду ему будут делать массаж с аюрведическими маслами. Когда мы приземлились, он тут же бросился курить на углу терминала.

В аэропорту нас встретили и отвезли в отель «Береговой знак», стоящий на одноимённой дороге. Я впервые оказался в Покхаре, втором по величине непальском городе. Было на удивление жарко и влажно, стояла температура 31 °C. Я зашёл в первый попавшийся книжный магазин и купил «Восхождение на Ром-Дудль» У. Э. Боумана за двести рупий (два доллара пятьдесят центов). Заодно я прихватил свежий треккинговый путеводитель по Долпо, за авторством Шана Притчард-Джонса и Боба Гиббонса, и моток-другой молитвенных флагов.

Покхара, расположенная на берегу озера Пхева, оказалась прекрасным городом. Во второй половине дня мы с Эйдом и Гарри устроились с пивом в ресторане отеля и глазели в окно на бесконечные процессии местных прохожих, торговцев, нищих и туристов.

Тут нам дали знать, что приехал последний член нашей группы, Аласдер Лоуренс, и что он сидит в вестибюле. Естественно, нам стало любопытно поглядеть на последнего спутника, и мы вышли поздороваться. Лоуренс, австралиец до мозга костей, оказался высоким, крепким парнем с бритой головой. Он только закончил восхождение на пик Меру. Этот треккинговый пик расположен на высоте 6476 метров, так что акклиматизация нашему новому другу не требовалась. Он поведал нам, что много ездит, живёт между Лондоном и Сиднеем, а в Непал завернул перед тем, как окончательно переселиться в Австралию. Мне он показался неразговорчивым и замкнутым – настоящий австралиец из глубинки.

Вечером мы кратко посовещались, а потом отправились в ресторан «Лунный танец», расположенный по соседству. Там я взял ещё пива, и мы разделили отличнейшее жаркое из дикого кабана. Блюдо это ничуть не уступало тому, что я пробовал во Флоренции, где оно считается национальным кушаньем. О непальской его версии мы ещё много вспоминали и говорили, проведя две недели в пути, когда образы вкусной, необычной еды уже полностью заполняли наши мысли. Неизменный дал-бхат, самое распространённое местное блюдо из риса и чечевицы, неизбежно приедается.

12 мая. От Джупхала (2475 метров) до Дунаи (2160 метров) 12 километров

Ненавистный будильник разбудил нас без пятнадцати шесть утра, в холодный и тёмный час: пора было двигаться в путь. Нас в группе было десять человек, плюс трое человек экипажа – все мы уместились в самолёт de Havilland DHC-6 Twin Otter, рассчитанный на двадцать мест. С нами полетел наш сирдар – «гид», как теперь принято выражаться из соображений политкорректности. Его звали Чандра Бахадур Рай. С ним был его заместитель, Бишу Рай, и оба они были очень молоды. В салоне стоял шум, и поговорить с ними мы смогли только после посадки.

И снова на взлёте