Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

ниже школы и устроились коротать остаток дня. Возвели кухню и столовую. Припекало послеполуденное солнышко, и носильщики валялись на траве, радуясь, что освободились от ноши. Пяток пони, явно довольных жизнью, паслись неподалёку. Всё было в порядке на этом свете.

Я читал «Комнату с видом» Э. М. Фостера – книгу, совершенно неуместную для Гималаев, с её Флоренцией XIX в. и английскими манерами. Впрочем, я всё равно наслаждался чтением. Через несколько месяцев, когда я читал уже другую книгу («Путешествие в тишину. Великая война, Мэллори и завоевание Эвереста» Уэйда Дэвиса), я узнал, что Мэллори послужил прототипом персонажа из «Комнаты с видом», Джорджа Эмерсона. Фостер и Мэллори вместе входили в тайное кембриджское общество «Апостолы».

15 мая. От Тапризы (3115 метров) до Рингмо (3648 метров) 5,6 километра

Утро встретило нас великолепным рассветом. Мы обогнули школу и перешли реку по мосту. Через пятнадцать минут неспешной прогулки увидели больницу медицины амчи.

На ней была большая жёлтая табличка: «Добро пожаловать в Чхунувар (3134 м). Предлагаем: комнаты, еда, напитки, лагерь, огород, овощи, телеком».

Традиционной амчи-медицине не одна тысяча лет. В основе её лежит употребление традиционных гималайских трав и продуктов. Практикующие амчи-медицину должны учиться много лет, чтобы в совершенстве изучить четыре медицинских трактата, Чжуд-ши. Диагноз ставят, проверяя пульс пациента, а также четыре гуморы[27] в организме, среди которых желчь, кровь и флегма. Лечат четырьмя основными способами: диетой, регуляцией поведения, травяными снадобьями и физической терапией. В последнюю входит кровопускание, каутеризация[28] и моксотерапия[29].

У Эйда так болела спина, что, преодолев скепсис, он решил попроситься на приём. Увы, его ждало разочарование: клиника была закрыта, поскольку стоял сезон кордицепса (об этом грибе расскажу позже) и все ушли на его сбор.

Чхунувар – симпатичное маленькое поселение, и если он не может похвастаться количеством домов, то его отличают великолепные клубничные деревья, из рода кизил[30], усыпанные тысячами бледно-розовых цветов. На местных чортенах красовался символ бон – свастика против часовой стрелки.

В Паламе (3397 метров) мы преодолели плавный подъём до зимней деревни, или доксы. Вместе с нами там были кочевники, которые прикрепили свою палатку к пустующему дому.

Мы ненадолго остановились: солнце светило ярко, мы только вышли из лесного пояса, и со всех сторон нас окружали живописные, покрытые снегом вершины. Дэвид Снеллгроув ночевал на этом месте в 1956 г. после перехода до деревни Пунгмо, расположенной немного к западу.

Пройдя ещё один километр, мы наконец дошли до настоящего крутого склона. Стоя у подножия, мы видели свою цель – самый верх скалистого гребня.

Трудная и крутая тропа всё время петляла. Когда мы наконец достигли гребня, оказалось, что впереди нас ждёт ещё одна извилистая тропа, ведущая к более высокой точке. Выше, на следующем гребне, уже отдыхали носильщики. Однако наш местный проводник Нарендра не стал останавливаться. Он указал на ещё более высокий хребет, где развевались молитвенные флаги и виднелся круглый навес. В конце концов мы туда забрались и с большим удовольствием съели шоколадку, запив её обязательным литром воды.

На этой высоте нас ждал сюрприз: впервые мы увидели водопад Пхоксундо. Это самый высокий водопад в Непале (200 м), и он впечатляет своей мощью и громовым рокотом: вода летит к земле в пять или шесть каскадов. К этому времени лесной пояс остался далеко внизу, и долина хорошо просматривалась, до самых гор на востоке. Поднявшись ещё на пятьдесят метров по скалистой тропинке, мы вышли к туру[31], увешанному флагами, и оттуда увидели озеро. Оно предстало перед нами маленьким ярко-голубым треугольником, сияющим в обрамлении зелени менее чем в двух километрах от нас. Мы приближались к Пхоксундо.

Как сказал Торо[32], «озеро – самая прекрасная и выразительная часть пейзажа. Это глаз земли: заглянув в него, смотрящий постигает глубину собственной природы». Мы ли смотрим на природу – или природа на нас?

11. Рингмо

После того как мы увидели озеро с высшей точки дневного перехода, нас ждала лёгкая и широкая дорога под гору, по лесистой местности. Миновав два километра за полчаса, мы вышли к Рингмо. За день мы поднялись на 400 метров.

На краю деревни стояло несколько древних чортенов, выкрашенных в молочно-белые и охровые тона. На главных воротах поселения, чортен-кани, стояла деревянная платформа, подпираемая деревянными же столбами. Такие конструкции я иногда встречал в путешествиях. Похожие есть в Мананге, к северу от Аннапурны, только у них гладкие, оштукатуренные стены, покрашенные в ярко-белый.

У чортенов в Рингмо была более грубая отделка: неровная штукатурка и дерево, беспорядочно выкрашенные в белый и красный цвета. Тем не менее конструкция в целом выглядела красиво и производила впечатление.

Разбросанных довольно хаотически домов в селении было около тридцати. В центре возвышалось здание побольше: в магазине торговали пивом, печеньем и лапшой.

Лагерь наш был разбит в сотне метров за деревней, на берегу озера. Слева ясно виднелась тропа, по которой нам предстояло идти дальше. Выглядела она не слишком надёжно: она пролегала по высокому и крутому склону – та самая «Тропа дьявола» из фильма «Гималаи», на которой завалился як.

Как бы описать цвет озера? «Чистый» – первое слово, что приходит в голову. Оно не просто отражает голубое небо. Его цвет не такой насыщенный, как у ледниковых водоёмов по всему миру. Вода в нём прозрачная: видны камни прямо у берега и исчезающие в тёмно-синей глубине. Озеро очень глубокое. Пожалуй, точнее всего его цвет будет назвать ярким и глубоко-лазуритовым.

По сравнению с цветом озера, бирюза, которой украшают себя женщины в Долпо, слишком бледная и чересчур зелёная. Аласдер рассказывал мне, что когда он показывал друзьям фотографии из нашего похода, те решили, что он добился такого цвета с помощью фотошопа, чего он, конечно, не делал.

Не смог подобрать точного эпитета для озера даже сам Питер Маттиссен. «Его цвет – прозрачный сине-зелёный, должно быть, обусловленный белым песком глубоко на дне», – пишет он и потом обращается к другому автору: «Воистину, это кристально чистое озеро подобно зеркалу без единой пылинки – буддистскому символу. Оно “хоть и показывает бесконечную процессию образов, при этом однородно и бесцветно, неизменяемо, но всё же неотделимо от образов, которые являет”. Так гласит отрывок из “Тантрического мистицизма Тибета” Джона Блофелда». Возможно, достаточно сказать, что цвет озера – особый голубой цвет «Пхоксундо»: оно, «подобно зеркалу, отражает эмоции и страсти наблюдателя». И пусть моё описание далеко не точное, эта просторная, изысканно-голубая водная гладь пускает сердце в полёт.

Когда мы пообедали и расселились по палаткам,