Зов Гималаев. В поисках снежного барса - Билл Крозье

Три Амигос не скрывали своего разочарования. Два года назад они уже ходили этим маршрутом, и тогда им пришлось повернуть назад – тоже из-за снежного завала. Это была уже вторая их попытка.

– К счастью, – добавил Эйд, – у нас есть альтернативы.

Мы приготовились к худшему.

Альтернативный маршрут № 1 повёл бы нас в сторону от прежнего курса – по другой долине и через безымянный перевал.

– На этой неделе одиннадцать групп пошли этой дорогой – пока ни одна не вернулась, – сказал Эйд.

– Ну ничего себе перспектива! – закричали мы.

– «Ничто не заставило их вернуться» – так лучше? – успокоил он нас.

Была и хорошая новость – по-настоящему хорошая: прямо этим утром кто-то прошёл этим маршрутом, добрался им в Рингмо из Ше.

Альтернативный маршрут № 2 повёл бы нас мимо озера и потом на северо-восток, в Салданг. Так мы не увидим Ше-Гомпы. Этим путём Джордж Шаллер, расставшись с Маттиссеном, возвращался из Салданга в Рингмо – и на нём-то, севернее озера, и увидел снежного барса.

Дождь не прекращался, так что мы отдыхали в палатках до самого ужина. Саила снова порадовал нас разнообразным меню, и мы съели всё с удовольствием.

Через несколько дней мы испытаем альтернативный маршрут № 1 и отправимся в Ше-Гомпу. До этого у нас был день на акклиматизацию и на осмотр Рингмо.

16 мая. День отдыха, Пхоксундо

День был ясный, озеро – настоящее пиршество для глаз.

После завтрака Колин и Дункан завернули обед с собой и отправились на целый день на хребет к востоку от Рингмо. Таков у них был modus operandi (лат. «образ действий»): в дни отдыха они никогда не сидели на месте – вместо этого они забирались так высоко, как могли.

Остальные же были рады отдохнуть, перевести дух и познакомиться с местной культурой: посмотреть монастыри, зайти в магазины, поговорить с жителями, которые работали в поле или ухаживали за скотиной.

В десять утра мы небольшой компанией отправились к Бон-Гомпе, которая стояла на мысе на юго-восточной оконечности озера, в двадцати минутах ходьбы. Рингмо по-тибетски называется «Тшо», а монастырь – «Тхасунг-Тшолинг-Гомпа». Озёрная гладь оставалась неизменной – невероятно голубой – и притягивала взгляд, так что приходилось заставлять себя глядеть под ноги, чтобы не споткнуться. Но бесполезно – глаза всё равно возвращались к чудесному озёрному пейзажу. Озеро не бороздят лодки. В нём не водится рыба. На берегах нет ни следа водорослей. Неудивительно, что это озеро издревле уважают и почитают.

Снеллгроув шёл по этой тропе в 1956 г. и написал об этом так: «Озеро обрамляют серебристые берёзы. Мало я видел на земле такой благодати, как их отражение в по-неземному голубой воде, сияющее белизной». Невольно я полностью с ним соглашался.

Выше по берегу и среди древних можжевельников два ветхих чортена, большой и малый, размечали границу монастырских владений.

На обочине главной дороги, ведущей к основному зданию монастыря, стояли в ряд ещё одиннадцать чортенов разной степени ветхости. Маттиссен писал, что, хотя население Рингмо в основном исповедует буддизм, один из местных сказал: «Я буддист, но я хожу вокруг молитвенного камня не в ту сторону». Среди каменных чортенов было разбросано много камней мани с резьбой на них. Лучше всего я знал мантру «ом мани падме хум», которая встречается в очень разных формах: в резьбе, в живописи, в вышивке. Эти же камни отличались от привычного.

Обычно мантру составляют шесть тибетских символов: «Ом – Ма – Ни – Пад – Ме – Хум». Здесь же надписи были длиннее. То была мантра бон «ом матри муйе сале ду», состоящая из восьми символов: «Ом – Ма – Три – Му – Йе – Са – Ле – Ду». Только первые два символа совпадали с буддийскими.

Я думаю, что лучше всех интерпретировал «ом мани падме хум» Дэвид Снеллгроув: «О ты, из драгоценного лотоса». Это матра Авалокитешвары, в Тибете – Ченрезига. У него, однако, возникли трудности с переводом мантры бон. «Ом», по его словам, – это древний индийский мистический символ. Что такое «матри муйе», он не знал. Ему говорили, что это слова на шангшунгском языке, но он не воспринимал это всерьёз, считая шангшунгский язык «выдумкой». «Са ле ду» – это фраза на тибетском, примерно означающая «в ясности соединяйтесь».

Миновав ряд медленно разрушающихся чортенов, мы дошли до основных монастырских зданий, очень старых, но в них оказался всего один монах. Второй монах, тот, у которого был ключ, отсутствовал: накануне он ушёл в Рингмо на пуджу[33], благословить новую гидроэлектростанцию. Он до сих пор не вернулся, и было такое подозрение, что обмывали станцию до самого утра.

Во времена Снеллгроува здесь тоже жили только двое монахов, однако с ними проживали двенадцать послушников, некоторые из них – женатые и «более-менее заинтересованные в религиозной жизни». Один из двух монахов, которых Снеллгроув встретил, был родом из тибетской провинции Кхам. Это был очень приятный человек с невероятно длинными волосами, собранными у него на голове в большой пучок.

Снеллгроув писал: «Он не выказал никакого удивления, встретив таких путешественников, как мы, не заинтересовался ни нашими палатками, ни снаряжением. Он встретил нас как равных, таких же, как он, жителей планеты». Этот монах прожил в Рингмо двадцать семь лет. На следующий день после прихода чужестранцев он поведал гостям миф о происхождении озера Пхоксундо. Много лет назад на месте озера стояла деревня. Лотосорождённый Падмасамбхава, Гуру Ринпоче, тогда обращал Тибет в буддийский край, и от него бежала одна демоница. Добравшись до деревни, она подкупила местных жителей большим куском бирюзы, чтобы те не выдали Гуру, куда она направляется. Однако Падмасамбхава был более могущественен, чем она, и обратил бирюзу в кусок навоза. Деревенские жители были так разгневаны обманом демоницы, что указали Гуру, в какую сторону она убежала. Та же в отместку затопила деревню, и теперь на её месте озеро.

Долпо Амчи Намгьял Ринпоче, хорошо образованный монах, практикующий традиционную медицину в современном Дхо-Тарапе, в своей книге «Долпо. Заповедный край» рассказывает немного другую историю. Около 700 г. н. э. в Тибете хозяйничала Красноголовая Демоница. Когда Падмасамбхава прибыл в Тибет по приглашению царя Трисонга Децена, он использовал своё могущество, чтобы убить её, но, умерев, она произвела на свет трёх новых демониц, и те бежали в Долпо. Старшая пошла в направлении Тарапа и дала одному пастуху яков большой кусок бирюзы в обмен на обещание не рассказывать, куда она пошла. Когда