Тотем и табу. «Я» и «Оно» - Зигмунд Фрейд

явлений требуют очень трудоемких наблюдений и описаний и уже породили обильную литературу. Тот, кто сопоставит эту небольшую книжечку с объемом психологии масс, без труда догадается, что здесь могут быть обсуждены лишь немногие темы ее предмета в целом. Действительно, речь пойдет только об отдельных вопросах, особенно интересных для глубинного психоаналитического исследования.

II. Характеристика массовой души Лебоном

Кажется целесообразным дефиницию «массы» предварить указанием на область соответствующих явлений, а из нее выделить особенно броские и характерные факты, от которых может отправляться исследование. Мы достигаем обеих целей с помощью выдержек из ставшей заслуженно известной книги Лебона «Психология масс»[445].

Уясним себе еще раз положение вещей: если бы психология, наблюдающая склонности, побуждения, мотивы, намерения отдельного человека, включая действия и отношения к самым близким людям, полностью решила свою задачу и сделала ясными все эти взаимосвязи, то она сразу же оказалась бы перед новой, еще не решенной проблемой. Психологии пришлось бы объяснить тот поразительный факт, что этот ставший ей понятным индивид при определенных условиях чувствует, думает и действует совершенно иначе, чем следовало от него ожидать, и эти условия являются его включением в толпу людей, приобретшую свойство «психически сплоченной массы». Но что же такое «масса», благодаря чему она приобретает способность так мощно влиять на психику индивида и в чем состоят психические изменения, которые она ему навязывает?

Ответить на три этих вопроса – задача теоретической психологии масс. Очевидно, что решать их лучше всего, начав с третьего. Материал для психологии масс поставляет как раз наблюдение над сменой реакции индивида: ведь каждой попытке объяснения должно предшествовать описание того, что надлежит объяснить.

Предоставлю теперь слово Лебону. Он говорит:

«В психически сплоченной массе самое странное состоит в следующем: какого бы рода ни были составляющие ее индивиды, какими бы схожими или несхожими ни были их образ жизни, занятия, характер или интеллект, но благодаря простому факту их трансформации в массу они приобретают коллективную душу, позволяющую им совершенно иначе чувствовать, думать и поступать, чем каждый из них в отдельности чувствовал, думал и поступал бы. Есть идеи и чувства, которые проявляются или превращаются в действие только у индивидов, объединенных в массу. Психическая масса – это временное образование, которое состоит из гетерогенных элементов, на момент соединившихся друг с другом, точно так как клетки организма, объединившись, образуют новое существо с совершенно иными качествами, чем качества отдельных клеток».

Позволим себе прервать здесь изложение Лебона комментарием и предоставим место замечанию: если индивиды в массе связаны воедино, то должно, видимо, существовать нечто объединяющее их друг с другом, и этим связующим средством могло бы быть именно то, что отличает массу. Лебон, однако, не отвечает на этот вопрос, он детально останавливается только на изменении индивида в массе и описывает его в выражениях, которые вполне согласуются с основными предпосылками нашей глубинной психологии.

«Легко установить степень различия между индивидом, принадлежащим к массе, и индивидом изолированным, но гораздо сложнее вскрыть причины этого различия.

Чтобы хоть приблизительно понять эти причины, нужно прежде всего вспомнить об открытии, сделанном современной психологией, а именно что не в одной только жизни организма, но и в интеллектуальных функциях преобладающую роль играют бессознательные феномены. Сознательная психическая жизнь представляет собой лишь довольно незначительную часть бессознательной психики. Тончайший анализ, самое проницательное наблюдение добираются лишь до небольшого числа сознательных мотивов психики. Наши сознательные действия исходят из созданного прежде всего под влиянием наследственности бессознательной основы. Последнее содержит в себе бесчисленные следы предков, из которых складывается душа расы. За открыто признаваемыми мотивами наших поступков, несомненно, существуют тайные причины, в которых мы не признаемся, а за ними еще более тайные, о которых мы даже и не догадываемся. Большинство наших повседневных поступков являются проявлением скрытых, не замечаемых нами мотивов».

В массе, полагает Лебон, стираются индивидуальные приобретения отдельных людей и в результате исчезает их своеобразие. Свойственное расе бессознательное выступает на первый план, гетерогенное тонет в гомогенном. Мы сказали бы, что разрушается, ослабляется психическая надстройка, очень по-разному сформировавшаяся у отдельных людей, и обнажается (приводится в действие) бессознательный фундамент, одинаковый у всех.

Таким путем сложился как бы усредненный характер омассовленных индивидов. Лебон, впрочем, считает, что они демонстрируют и новые качества, которыми до этого не обладали, и ищет причины этого в трех различных факторах.

«Первая из этих причин заключается в том, что в массе только из-за ее численности индивид приобретает чувство неодолимой мощи, позволяющее ему полностью отдаться влечениям, которые он в одиночестве был бы вынужден обуздывать. Для их укрощения повода тем меньше, чем сильнее из-за анонимности, а тем самым и из-за безответственности масс понижается чувство ответственности, постоянно сдерживающее индивида».

Появлению новых качеств мы, с нашей точки зрения, должны придавать меньше значения. Нам достаточно сказать, что в массе индивид оказывается в условиях, позволяющих ему освободиться от вытеснения своих бессознательных побуждений. Эти якобы новые качества, им теперь обнаруживаемые, являются на самом деле проявлением именно этого бессознательного, в котором-то и заключается все зло человеческой психики; ослабление в этих условиях совести или чувства ответственности не доставляет никаких трудностей нашему разуму. Мы уже давно утверждали, что ядро так называемой совести – «социальный страх»[446].

«Вторая причина – заражаемость – также способствует проявлению у масс особых свойств и определяет их направленность. Заражаемость – легко устанавливаемый, но необъясненный феномен, и его следует причислить к явлениям гипнотического рода, к изучению которых мы сразу же приступим. В толпе заразительно каждое чувство, каждое действие, и притом столь сильно, что индивид очень легко жертвует личным интересом в пользу интереса общего. Это совершенно противоположная его природе способность, свойственная человеку лишь как частице массы».

На этой последней фразе мы позднее сформируем важное предположение.

«Третья и притом важнейшая причина вызывает у объединенных в массу индивидов особые качества, абсолютно противоположные качествам изолированного индивида. Я имею в виду внушаемость, причем упомянутая заражаемость является всего лишь ее следствием.

Для понимания этого требуется восстановить в памяти некоторые новые открытия физиологии. Мы знаем теперь, что при помощи разнообразных процедур человека можно привести в такое состояние, что он, утратив полностью сознательную личность, повинуется всем внушениям того, кто лишил его сознания своей личности, и совершает действия, до крайности противоречащие его характеру и привычкам. И вот весьма тщательные наблюдения показали, что индивид, находящийся некоторое время в лоне активной массы, впадает вскоре – из-за исходящих от нее излучений или по какой-либо другой неизвестной причине – в особое состояние, весьма близкое к