250 дней в царской Ставке. Дневники штабс-капитана и военного цензора, приближенного к высшим государственным и военным чинам - Михаил Константинович Лемке

штаб Северного фронта. Вернувшись оттуда, он сказал Николаю Николаевичу, что Алексееву пора на покой, а что Гулевич, начальник его штаба, – человек очень знающий, работящий и заслуживающий движения. «Кирилл, я знаю, куда ты гнешь и кем инспирирован. Брось это! Гулевич не получит никакого хода, а Алексеев будет идти и идти. Не говори мне такого вздора».

► Телеграмма о совершенно неожиданном посещении сегодня царем молебна, отслуженного в день возобновления занятий Государственной думы по случаю взятия Эрзерума, произвела здесь сильное впечатление, о ней говорили почти все; наши полковники, считающие Думу вообще чем-то низшим и, во всяком случае, состоящей на подозрении, не знали, как же теперь понимать ее значение… Разумеется, она была реабилитирована в их глазах, и всегдашнее снисходительное отношение сразу сменилось почтительным преклонением перед авторитетом народных представителей… Много ли надо им для перемены своих мнений, вообще не крепких, не устойчивых и ничем серьезно не обоснованных.

В приезде царя в Думу с Михаилом Александровичем некоторые видят очень ловко рассчитанный ход. Во-первых, это – как бы извинение перед Думой за последнее ее закрытие и признание ошибочности этого шага; во-вторых, это – подчеркивание своей близости к ней, в-третьих, это – желание показать свою близость с братом, в-четвертых, это – желание показать, что брат не чужд влияния на государственные дела, в-пятых – дальнейшее присутствие Михаила на самом открытии Думы показывает, что глаз государев лично наблюдает за работой Думы. По-моему, все дело проще: «Когда вы хотите прославить подвиги моей армии – я с вами, а всегда мне на вас наплевать».

Вообще, Михаил выдвигается. 17 января он назначен председателем Георгиевского комитета его имени и сегодня просил царя принять звание почетного председателя комитета.

► Комендант главной квартиры генерал-майор Саханский рассказывал в группе офицеров в коридоре театра, какую роль играл Штюрмер еще недавно на придворных балах. Стоя в дверях танцевального зала со списком в руках, он указывал кавалерам, с кем из дам они должны танцевать… И жандармский генерал говорит это с сарказмом, понимая, насколько такая «деятельность» мало приготовила к премьерству в правительстве, да еще во время войны.

10-е, среда

С утра в нашем управлении суматоха и приготовления к завтрашнему совещанию главнокомандующих фронтами. Срочно подготовляются доклады, карты, схемы, отчеты и пр. по всем отделам штаба. Куропаткин приехал сегодня и сидит за работой в той комнате, где Алексеев делает свои ежедневные доклады царю.

Алексеев очень почтителен в отношении к нему; в столовой подходит с поклоном, останавливается и ждет его руки; когда Куропаткин одевается в передней собрания, он его провожает и сам одевается, когда тот уже выходит на улицу.

► Плеве уволен и назначен членом Государственного совета.

► Пустовойтенко сегодня говорил мне: «Вы так убедительно доказывали мне ошибку с белыми местами, что мы решили согласиться. Ведь мы только поддерживали председателя Совета министров. Но что же с ними, мерзавцами, делать, когда они сами ежедневно меняют свою политику? Сегодня просят о том, что завтра находят ненужным и даже вредным. Никакого курса и определенности. Не только Горемыкин, но и Белецкий просили о том же самом, а теперь уж не нужно… Ну их всех к черту! Лучше всего от них подальше».

► На Юго-Западный фронт допущен иностранный корреспондент Ж. Шопфер.

► Сейчас вышел курьез. Н.П. Давыдов часто пробует шуткой мою силу, досаждая мне своими тыканьями в бок, в живот и т. п. и ожидая, когда я наконец начну мять его как следует. Сегодня я вышел в коридор дождаться Крупина – Давыдов около меня. Я шутя задал ему трепку. В это время идет начальник штаба и видит наше сражение. Мы встали смирно. Он ласково подает мне руку. «Здравствуйте». – «Здравия желаю, ваше высокопревосходительство!» – «Остерегайтесь его. Вон какая рука-то», – говорит он, улыбаясь Давыдову, и проходит мимо.

► Носков под псевдонимом Я написал в «Вечернем времени» рецензию на свою же брошюру (псевдоним Вещий) о Вильно-Молодеченской операции, которую издало «Вечернее время»…

► Вагон приехавшего Эверта связан через нас прямым проводом с его штабом.

► Суточная потребность Юго-Западного фронта в мясе: для войскового района 29 000, для тылового – 10 000 пудов. Если солонина будет доставляться, как было условлено, то есть по 22 вагона ежедневно, то, учитывая постные дни, в неделю нужно будет мяса для войскового района 14 500, для тылового – 3000 голов, а по сведениям уполномоченного Министерства земледелия и интендантства, скот есть только по 1 марта.

► Адмирал М.М. Веселкин уведомил, что румынский министр финансов Костинеско разрешил России вывезти из Румынии бензин, нефть и мазут без всякой компенсации и вообще ничего не имеет против вывоза и впредь чего бы то ни было, но при условии, чтобы эти переговоры велись прямо с ним, Веселкиным, а не дипломатами, так как последние обязаны обращаться не к министрам, а к правительству, что возбуждает огласку и создает для правительства Румынии необходимость давать компенсации австро-германцам.

► Сегодня был здесь солист его величества Н.Н. Фигнер; мы встретились в театре. Он заведует складом имени Александры Федоровны и полтора года переезжает с фронта на фронт. Торгует солью из своего имения, купил угольное дело и взял подряд на 2 миллиона рублей для московской фабрики, которую завел с братом. Очень хвалит Брусилова; оказывается, тот очень отрицательно относился к галицийскому наступлению в декабре прошлого года. Фигнер хотел представиться царю, но, ввиду его приезда только завтра, в 4 ч дня, не успеет – торопится попасть в Москву: он хлопочет об оказании поддержки обществу Ткварчельских каменноугольных копей.

► В театре во время спектакля дважды была тревога по поводу якобы замеченного над Могилевом неприятельского аэроплана. Это возможно: завтрашний съезд может их привлекать.

► Оказывается, здесь есть одно учреждение, о существовании которого говорят очень редко и неохотно, с тенью какой-то боязни. Это – «военно-регистрационное бюро», состоящее при управлении коменданта главной квартиры. В других больших штабных пунктах бюро состоят при штабах фронтов и армий, а в мирное время – при штабах военных округов и корпусов. Дело чисто жандармское, но для лучшего уловления своих жертв господа «военные регистраторы» предпочитают снимать жандармскую форму и надевают штабную – в этом виде они, конечно, не так бросаются в глаза во время исполнения своих обязанностей. А профессия – уловление в армии всего того, что имеет дерзость думать и критически относиться к самодержавному строю и прочему. Начальник нашего бюро – полковник Евдахов, окончивший два курса Академии Генерального штаба и решивший променять стратегию на еще более питательный сыск. Его