Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

кража и грабеж — кража с применением насилия. Двенадцать Таблиц приговаривали пойманного вора к бичеванию, после чего он должен был стать рабом своей жертвы; если вор оказывался рабом, его пороли и сбрасывали с Тарпейской скалы. По мере роста общественной безопасности преторское право постепенно смягчало эти суровые меры, заменяя их требованием возместить ущерб в двойном, тройном или четырехкратном размере{1070}. В своем окончательном виде имущественное право является самым совершенным достижением римского законодательства.

V. ПРОЦЕССУАЛЬНОЕ ПРАВО

Самым склонным к сутяжничеству среди древних народов были, несомненно, римляне, несмотря на то, что их процессуальное право было способно остудить чей угодно пыл своей запутанностью, изощренностью, иногда даже просто надуманностью. Чем старше цивилизация, тем дольше тянутся судебные процессы. В римском суде в роли обвинителя, как это уже отмечалось выше, мог выступить любой гражданин. Во времена патрицианской Республики обвинитель, защитник и судья обязаны были придерживаться установленной формы судопроизводства (legis actio), и любое отклонение от нее могло сделать результаты процесса недействительными. «Так, — говорит Гай, — некий муж, привлекший к суду того, кто вырубил его виноградники, и в ходе следствия называвший их «виноградники», проиграл свое дело потому, что ему следовало говорить о «деревьях», ибо Двенадцать Таблиц говорят о деревьях вообще, не упоминая виноградников»{1071}. Каждая из тяжущихся сторон доверяла магистрату известную сумму денег (sacramentum), которая переходила от проигравшей стороны в собственность государственной религии. Ответчик также обязан был внести залог (vadimonium) в качестве поручительства за то, что он будет регулярно посещать заседание суда. После этого магистрат передавал дело на рассмотрение тому, кто был внесен в списки правомочных судей. В определенных случаях судья издавал интердикт (interdictum), в котором требовал от одной или нескольких сторон, вовлеченных в судебный процесс, воздерживаться от определенных действий или, напротив, действовать согласно его предписаниям. Если ответчик проигрывал дело, его собственность — иногда и он сам — становилась достоянием истца, который, таким образом, добивался исполнения приговора суда.

Около 150 г. до н. э. Эбуциев закон (lex Aebutia) избавил участников процесса от следования ритуализованной legis actio, заменив ее процедурой per formulam. С этого времени можно было обойтись без употребления оговоренных особо слов и действий; стороны вместе с магистратом сами решали, в какой форме спорный вопрос будет рассматриваться судьей; на основании этой договоренности магистрат составлял инструкцию для судьи (formula), в которой затрагивались фактические и юридические стороны доверяемого ему дела; отчасти это был один из способов отправления претором в роли городского магистрата «преторского права». Во втором веке нашей эры получил распространение третий вид судопроизводства — cagnitio extraordinaria: дело рассматривалось самим магистратом. В конце третьего века «формульная» процедура вышла из употребления и окончательный приговор, выносимый магистратом, подотчетным только императору и обязанным своей должностью обычно ему же, стал одним из признаков наступления эпохи абсолютной монархии.

Тяжущиеся могли самостоятельно отстаивать свои интересы, а претор и судья при желании выносили решение, не прибегая к помощи профессиональных законников. Но поскольку iudex не часто являлся юристом-профессионалом, а тяжущиеся то и дело сталкивались с препятствиями, обойти которые они просто не умели, все вовлеченные в тяжбу стороны обычно искали поддержки практикующих юристов (advocati), знатоков судебной процедуры (pragmatici), советников (iurisconsulti), юридических экспертов (iurisprudentes). Юриспруденция не испытывала недостатка в талантах, ибо всякий любящий родитель жаждал видеть своего сына адвокатом, а юридическая деятельность, как и сейчас, являлась преддверием общественной службы. Один из персонажей Петрония дарит сыну собрание книг с красными корешками (codices), чтобы тот «подучился праву», ибо «право — это деньги»{1072}. Молодой человек, решивший изучать право, начинал с того, что брал элементарные уроки у какого-нибудь частного преподавателя; второй ступенью его обучения становились консультации у выдающихся юристов; после этого можно было говорить о завершении цикла обучения и молодой человек становился практикующим юристом. В начале второго века нашей эры некоторые «юрисконсульты» открыли в разных частях Рима школы (stationes), в которых учили молодежь или давали юридические консультации; Аммиан жалуется на то, что они запрашивают слишком высокую цейу за свои услуги, и утверждает, что они берут деньги даже за собственные зевки и готовы оправдать матереубийцу, если клиент в состоянии хорошо заплатить{1073}. Такие преподаватели назывались iuris civilis professores; очевидно, титул профессора предоставлялся им потому, что закон требовал от них объявить (profiteri) о своем намерении заняться преподавательской деятельностью и обзавестись разрешением на нее, которое предоставлялось государственным чиновником{1074}.

Из множества юристов, прошедших такую школу, некоторые неизбежно попадали в число тех, кто продавал свои знания, становясь на сторону неправедного дела{1075}, получая взятки за то, чтобы не слишком усердствовать при защите клиента{1076}, отыскивая лазейки в законах для оправдания любых।преступлений, раздувая ссоры между богачами, затягивая процессы настолько, насколько это им было выгодно{1077}, сотрясая суды и Форум своими устрашающими вопросами и порочащими противника умозаключениями. Вынужденные конкурировать друг с другом ради приобретения новых клиентов, иные юристы стремились создать себе репутацию всеми доступными способами: они важно шествовали по улицам с кипами документов в руках; их окружала свита зависимых от них граждан, а нанятая клака аплодировала их речам{1078}. Для того чтобы обойти старинный Цинциев закон о гонорарах, было открыто такое множество лазеек, что Клавдий легализовал сложившуюся практику, ограничив максимальное вознаграждение юриста за одно дело суммой в 10 000 сестерциев; согласно закону, все деньги сверх этой суммы должны были быть возвращены{1079}. Это ограничение было совсем нетрудно обойти, и мы слышим о некоем жившем при Веспасиане законнике, сколотившем состояние в 300 миллионов сестерциев (30 000 000 долларов){1080}. Как и во все времена, в Риме хватало судей и адвокатов, чьи вышколенные и проницательные умы стояли на службе справедливости и истины, невзирая на гонорары; существование продажных сутяг искупали своим трудом работавшие в те времена великие юристы, чьи имена — самые славные в истории права.

Суды, в которых рассматривались дела правонарушителей, могли принимать различные формы: слушания проводились единственным судьей или магистратом, а также сенатом, народными собраниями и императором. Вместо того чтобы вынести дело на рассмотрение единственного судьи, магистрат имел право избрать при помощи жребия (итоги жеребьевки могли в известной мере корректироваться согласно пожеланиям истца и ответчика) судебное жюри практически любой численности, но чаще всего состоявшее из пятидесяти одного или семидесяти пяти членов, которых надлежало избрать из списка коллегии судей, содержавшего 850 имен сенаторов и всадников. Деятельность двух особых судов