Цезарь и Христос - Уильям Джеймс Дюрант

ко всем классам, и говорил, что «не совершил ничего такого, что помешало бы ему сложить с себя императорский венец и безопасно вернуться к жизни частного лица»{1093}. Но через год после его прихода к власти преторианская гвардия, которая способствовала его избранию и была раздражена его экономностью, осадила императорский дворец, потребовала выдачи убийц Домициана и убила нескольких советников Нервы. Он подставил шею под мечи солдат, но его пощадили. Униженный, он хотел было отречься от трона, но друзья настояли на том, чтобы вместо этого он вспомнил о поступке Августа и усыновил в качестве своего преемника мужа, чья кандидатура не вызовет возражений сената и который сможет править не только Империей, но и преторианцами. Рим в неоплатном долгу перед Нервой, ибо он назначил своим наследником Марка Ульпия Траяна. Три месяца спустя после шестнадцати месяцев правления он скончался (98 г.).

Принцип усыновления, к которому вернулись теперь волей случая, требовал от каждого императора, чувствовавшего упадок жизненных сил, назвать своим соправителем самого способного и подходящего мужа из тех, кого он знал, чтобы благодаря этому смерть императора не привела ни к абсурду возведения на престол ставленника преторианцев, ни к опасности появления на троне законного, но бездарного наследника, ни к гражданской войне между претендентами на роль принцепса. По счастливому случаю у Траяна, Адриана и Антонина Пия не было сыновей, и каждый из них мог следовать этой модели без того, чтобы пренебречь своим отпрыском и переступить через отеческие чувства. Когда этот принцип соблюдался, Рим мог наслаждаться «блестящей чередой лучших и величайших суверенов, которых когда-либо знал мир»{1094}.

II. ТРАЯН

Траян узнал о своем приходе к власти, находясь во главе римской армии, размещенной в Кельне. Его прекрасно характеризует тот факт, что он продолжал работать над укреплением рубежей и отложил приезд в Рим почти на два года. Он родился в Испании в семье давно обосновавшихся там выходцев из Италии; в его лице и в лице Адриана римская Испания добивается политической гегемонии, как прежде вождями римской литературы стали испанцы Сенека, Лукан и Марциал. Он был первым из длинного ряда полководцев, чье провинциальное происхождение и воспитание, казалось, наделило их волей к жизни, давно покинувшей чистокровных римлян. То, что Рим не выразил протеста по поводу возведения на трон провинциала, было само по себе знаменательнейшим событием в римской истории.

Траян никогда не переставал быть полководцем. Его повадки были военными, его облик выдавал в нем командира; черты лица его были невыразительны, но дышали силой. Высокий и крепкий, он привык к пешим маршам во главе своих войск и к переправам в полном снаряжении через сотни рек, встречавшихся на пути. Его отвага была проявлением стоического безразличия к выбору между жизнью и смертью. Услышав, что Лициний Сура злоумышляет против него, он отправился обедать к Суре домой, ел, не задумываясь, все, что ему там подавали, и попросил брадобрея Суры его побрить{1095}. С формальной точки зрения он, конечно же, философом не был. Он часто брал в свою повозку Диона Хризостома, «златоустого» ритора, чтобы беседовать с ним о философии, но признавался, что часто не понимает ни слова из того, что ему говорит Дион{1096}, — и это не красит философию. Его ум был ясен и прям; за свою жизнь он не сказал, пожалуй, ни одной глупости. Он был тщеславен, как и все люди, но совершенно непритязателен; он не извлек никаких выгод из собственного положения, присоединялся к друзьям за столом и на охоте, пил с ними от души и время от времени позволял себе связь с юношей, словно бы проявляя снисхождение к нравам своего времени. Рим находил его достойным похвалы за то, что он никогда не огорчал свою жену Плотину связью с другой женщиной.

Когда на сорок втором году жизни Траян появился в Риме, он находился в расцвете сил. Его скромность, добросердечие и умеренность скоро сделали Траяна любимцем народа, так поздно познавшего тиранию. Плиний Младший был избран сенатом произнести «панегирик», или приветственное слово императору. Примерно в то же время Дион Хризостом произнес перед императором рассуждение на тему об обязанностях монарха, проникнутое идеями стоической философии. И Плиний, и Дион проводили различие между dominatio и principatus: принцепс обязан быть не господином, но первым слугой государства, исполнителем воли народа, избранным народными представителями — сенаторами. Imperaturus omnibus elegi debet ex omnibus, сказал Плиний: «Тот, что будет править всеми, должен избираться всеми»{1097}. Полководец вежливо его выслушал.

Такие светлые начала не редкость в истории; Рим был поражен в первую очередь тем, что Траян полностью оправдал возлагавшиеся на него надежды. Он подарил своим помощникам и товарищам виллы, которыми его предшественники пользовались несколько раз в году. «Он ничего не считал своим, — говорил Плиний, — кроме того, чем могли располагать его друзья»{1098}. Сам он жил так же скромно, как и Веспасиан. Он спрашивал мнения сената, когда заходила речь о текущих делах, и обнаружил, что мог сосредоточить в своих руках практически абсолютную власть, отказавшись от высокомерного тона абсолютного монарха. Сенат желал предоставить ему полную свободу действий при том условии, что Траян будет соблюдать установившиеся формы, в которых проявлялось уважение перед достоинством и престижем этого древнего собрания; как и весь остальной Рим, сенат слишком любил безопасность, чтобы быть способным к свободе. Возможно также, что он был рад найти в Траяне консерватора, не склонного искать благосклонности бедных за счет ограбления богатых.

Траян был способным и неутомимым администратором, превосходным финансистом, справедливым судьей. Дигесты Юстиниана приписывают ему принцип: «Лучше оставить безнаказанным преступника, чем осудить невиновного»{1099}. Благодаря внимательному надзору за расходами (и нескольким прибыльным завоеваниям) он располагал средствами завершить обширные общественные работы, не обременяя население новыми налогами; напротив, он снизил налоги и публиковал государственный бюджет, чтобы сделать правительственные доходы и расходы открытыми для изучения и критики. Он требовал от сенаторов, которые пользовались его дружбой, такой же дотошности при несении административных обязанностей, какую проявлял сам. Патриции принялись заниматься бюрократической работой и теперь совмещали развлечения с трудом; сохранившаяся переписка между ними и Траяном позволяет увидеть, сколь усердно они трудились под его зорким и вдохновляющим руководством. Многие из городов Востока настолько дурно распоряжались своими финансами, что были поставлены на грань банкротства, и Траян направил curatores, среди которых находился и Плиний Младший, для того, чтобы помочь им и взять их под контроль.