Вячеслав Молотов. От революции до Перестройки. - Александр Владленович Шубин

«Наши отношения с Югославией ухудшились из-за националистического уклона, а не из-за Берия», «югославы национальные интересы ставят выше интересов СССР и нашей партии». Молотов даже не понимал, насколько шовинистически это звучит – все «братские партии» должны ставить интересы СССР выше интересов своих стран. Хрущев подвел итог: «Записать, что т. Молотов имеет свою точку зрения и ее осуждаем»[1357].

Молотов не мог не понимать, что, противопоставив себя участникам делегации во главе с Хрущевым и Булганиным, он не просто останется в меньшинстве, но может вообще стать отщепенцем, изгнанным из руководства, а то и похуже – судьба Берии была памятна. Почему Молотов решился на этот демарш? Во-первых, для него это действительно было делом принципа: сближение с югославским пониманием марксизма-ленинизма было невозможно без отхода от идеологического канона, выработанного при Сталине при участии самого Молотова. Он гордился своим твердым идейным большевизмом и ролью его хранителя, опасался, что Хрущев под влиянием Тито пойдет по пути ревизионизма, к которому и так уже склонен Микоян. Во-вторых, сближение с Тито дискредитировало Молотова, виновного в развязывании конфликта, и вело к ослаблению его позиций вплоть до исключения из руководства в недалекой перспективе. Чего тянуть? Может быть, дать сейчас решительный бой и занять место главного борца с ревизионизмом в КПСС? Если недовольство идейным курсом Хрущева будет нарастать, именно Молотов станет центром консолидации недовольных. В-третьих, Молотов не без оснований рассчитывал на свою мировую известность и популярность в стране, которые не дадут ревизионистам Хрущеву и Микояну расправиться с ним сразу. А значит у него есть время, за которое выяснится, что с Тито нельзя договориться на советских условиях, и внешнеполитический провал Хрущева подтвердит правоту Молотова и укрепит его позиции.

За время, оставшееся до пленума ЦК КПСС, у Молотова была возможность еще сильнее укрепить свой авторитет – он направился в заранее запланированную поездку в Сан-Франциско на 10-летие создания ООН. Догадываясь, что это может быть его последняя зарубежная поездка, Молотов проехал через США от Нью-Йорка до Сан-Франциско на поезде. Советский дипломат А. Добрынин, который тогда был помощником Молотова, вспоминал: «Мы проехали по железной дороге три дня и две ночи. На станциях собиралось много любопытствующих, желавших увидеть „живого Молотова“. Холодная война была в разгаре, но поездка прошла, к счастью, без всяких эксцессов или инцидентов. Лишь на остановке в Чикаго, где живет много эмигрантов славянского происхождения и где находилось руководство профсоюзов, враждебно настроенных против СССР, собралась довольно большая толпа, которая, когда Молотов выглянул из окна, начала громко кричать: „Бу-у-у…“ (но без других проявлений прямой враждебности)»[1358]. В общем, это были уже не худшие времена советско-американских отношений, предстояла встреча в верхах, так что со стороны американцев к Молотову было больше любопытства, чем враждебности, и его визит должен был закрепить эту тенденцию. Пресс-конференция Молотова закончилась под аплодисменты[1359].

Молотов выступал в Генеральной Ассамблее как один из основателей ООН, все еще руководивший внешней политикой своего государства. Это была хорошая возможность выступить с изложением официальной позиции СССР, в том числе – за объединение Германии.

В. М. Молотов выступает на сессии Генеральной Ассамблеи ООН. 20 сентября 1955. [РГАСПИ. Ф. 82. Оп. 2. Д. 1622. Л. 12, 13]

Заканчивалось согласование этапного для ООН решения – вступления в организацию 18 государств, которые раньше не могли сделать этого из-за противостояния Холодной войны (такие, как Испания, Португалия и зависимые от СССР государства) или недавно получили независимость, как Ливия, Лаос и Камбоджа. Они войдут в ООН до конца года, что сделает организацию универсальной площадкой мировой политики. Правда, за бортом ООН пока оставалась гигантская КНР. Был задержан прием в ООН Японии и Монголии. Но все же времена, когда СССР не признавал ООН, уходили в прошлое, и визит Молотова в Сан-Франциско подчеркивал это.

По возвращении в Москву Молотову предстояло держать ответ за свою позицию по югославскому вопросу на пленуме ЦК 4–12 июля. В докладе Хрущев сообщил о разногласиях, и затем Молотову было предоставлено слово для развернутого выступления. Его неоднократно перебивали, но Вячеслав Михайлович гнул свою линию: «Мы все хотим улучшить отношения Советского Союза с Югославией, при этом мы стремимся укрепить международные позиции Советского Союза и всего социалистического лагеря и соответственно ослабить международные позиции империализма»[1360]. Конечно, Молотов за то, чтобы ослабить связь Югославии с империализмом, а лучше вообще разорвать ее. Но для этого должны быть устранены причины советско-югославского конфликта, которые Молотов видит в поведении югославской стороны. Они «заняли определенно националистические позиции и встали на путь откола от единого социалистического лагеря». Тито, Кардель и другие югославские руководители скатились «на антисоветские позиции правых социалистов»[1361]. Молотов настаивал, что, принимая резолюцию Коминформа, «в основном правильно оценивали положение»[1362]. Молотов признал ошибочность тактики в отношении Тито и его сторонников, переложив ответственность на вождя: «…в то время Сталин исходил из следующего: если наша партия сразу твердо и решительно не только осудит эти взгляды, но и призовет к смене руководства в компартии Югославии, то это так и произойдет». В результате неудачи в борьбе с Тито получился перегиб: «Исходя из этой неправильной установки, югославские руководители – Тито, Кардель и другие стали рассматриваться не только как ненадежные коммунисты, поддавшиеся идеологии буржуазного национализма, но и были объявлены фашистами, шпионами, убийцами и прочее». Резолюция 1949 года «затруднила разоблачение буржуазно-националистических тенденций в руководстве компартии Югославии»[1363].

Такая картина делала Молотова не столько соучастником, сколько свидетелем развязывания советско-югославского конфликта. Когда Сталин умер, именно Молотов исправил его ошибки и вернул отношения с Югославией в правильное русло. Но дальше сближаться с Югославией нельзя: «Разрыв отношений коммунистической партии Югославии с другими коммунистическими партиями означал, что Югославия ушла из лагеря народно-демократических стран». Но коллеги не соглашались, перебивали:

Сабуров: Не она ушла, а ее ушли.

Молотов: Я свое мнение излагаю.

Хрущев: А мы свое так же излагаем.

Молотов повторил фразу и продолжил доклад[1364].

Молотов прямо противопоставил свое мнение позиции большинства Президиума ЦК: «Однако позиция, занятая Президиумом ЦК по югославскому вопросу, мне кажется, исходит в двух отношениях из неправильной позиции: во-первых, относительно оценки причин, вызвавших разрыв отношений между КПСС и компартией Югославии и, во-вторых, относительно возможной базы для сближения между СССР и Югославией»[1365].

Однако, когда Молотов попытался углубить понимание причин советско-югославского конфликта, это обернулось против него. Ведь если дело не в Берии и Абакумове, то