Когда женщины правили Пятой авеню. Гламур и власть на заре американской моды - Джули Сэтоу

что знала. Некоторые товарные чеки возвращались назад, чтобы я исправила ошибки в оформлении, а парочка женщин отпустили колкости по поводу моей работы». Но подруги из зала для отдыха сказали ей не волноваться.

– У этих дамочек с задранными носами наверняка долги в бакалейной лавке, – съязвила одна из коллег.

Постепенно Бесси приноровилась, и к концу недели торговля солонками уже шла вовсю. Способности девушки не остались незамеченными, и ее перевели в продавщицы. Новая должность удвоила ее зарплату, а кроме того, она получила возможность получше узнать «кухню» универмага. Бесси начала взаимодействовать с супервайзерами и другими сотрудниками, в том числе с одним парнем, который помогал закупщику фарфора. Однажды они разговорились, и он пожаловался, как долго приходится растолковывать каждой продавщице особенности того или иного товара.

– Не трать я на это такую уйму времени, уже давно сам стал бы закупщиком.

– А закупщики хорошо зарабатывают? – поинтересовалась Бесси.

– Закупщики? Спрашиваешь! Плюс дважды в год командировка в Нью-Йорк, а порой – и в Лондон или Париж.

Бесси нигде дальше Окленда бывать не приходилось, но теперь, вооруженная новой информацией, она задалась целью стать закупщицей и разработала целую стратегию. При следующей встрече с тем парнем она спросила, смогут ли они закупить для их отдела новые тарелки. Не простые белые одноцветные, а чтобы на них был золотой ободок. Он отказался, объяснив, что для рабочего класса из района Миссии прекрасно сойдут и простые белые. Но Бесси не сдавалась.

– Они имеют право получить то, что могут себе позволить, – возразила она, – и если они хотят золотой ободок, значит, нужно им его дать.

Он согласился, и через пару недель Бесси распродала все поставленные им тарелки с золотым ободком, но главное – не сам этот факт, а то, что отдел получил бо́льшую выручку от продажи более дорогого товара. Этот успех привлек внимание закупщика – Эдельсона, – и он послал за Бесси. Проведя собеседование, он предложил ей стать его ассистенткой.

Бесси была вне себя от радости: ее тактический ход обернулся предложением работы от закупщика. Но всего через пару дней после их разговора окружающий мир рухнул. Великое землетрясение 1906 года и последовавшие пожары в Сан-Франциско унесли жизни 3 тысяч человек, оставили без крова 250 тыс. жителей (при общем населении 400 тыс.), разрушили 80 процентов городских домов. Семья Бесси, к счастью, не пострадала, но от универмага остались лишь руины. Несколько недель спустя магазин попытался продолжить бизнес и вновь открылся в виде небольшой временной пристройки рядом с развалинами бывшего здания. Бесси вновь взяли туда продавщицей, но она оставила всякую надежду на дальнейшую карьеру. «Я видела некоторых из прежде раздражавших меня богатых дам», – вспоминала она о тех непростых днях. Теперь они «у столика с мелочевкой покупали себе дешевые тарелки, чтобы хоть как-то вести домашнее хозяйство. Пожары отобрали у них все».

Но спустя еще несколько недель Бесси пережила настоящий шок, увидев внезапно вернувшегося Эдельсона. Он сказал, что вновь налаживает дело и по-прежнему хочет видеть ее у себя в ассистентках. Бесси, разумеется, тут же ухватилась за эту возможность. «В этом офисе-клетушке на Ван-Несс-авеню с видом из окна на разрушенный город я начала узнавать о бизнесе и о человеческой природе больше, чем могла мечтать», – писала Бесси о том периоде. Она наблюдала, как Эдельсон ведет переговоры с оптовиками, торгуется со спекулянтами, которым не терпелось поскорее сбыть свой товар, избегает дел с недобросовестными торговцами, которые обещают импортные поставки из Парижа, а вместо этого подсовывают хлам из Огайо. Бесси проработала у Эдельсона три года, постепенно продвигаясь по службе, и в итоге уже получала 40 долларов в неделю (примерно 1340 долларов в сегодняшних ценах).

Бесси было всего 20 с небольшим, но она уже смогла себе позволить перевезти семью из тесного района Миссия на другой берег залива Сан-Франциско, в город Беркли, в район с живыми изгородями из герани. Она помогла отцу открыть собственную швейную мастерскую, а сама оставалась полностью сосредоточенной на карьере. Однако личная жизнь не входила в число ее приоритетов. «Торговцы порой дарили мне цветы и конфеты. Время от времени кто-нибудь приглашал пообедать», – писала она. Но «мать наставляла меня блюсти себя в строгости, и я следовала ее назиданиям». Бесси сторонилась отношений, хоть и считала «большинство мужчин джентльменами», отмечая, правда, что «независимая девушка может поставить их на место».

Тем временем Бесси по-прежнему работала у Эдельсона, не занималась собственными закупками, чего очень желала, осознавая, что для этого понадобится выйти из тени своего шефа – тот на покой не собирался, а продвигаться внутри его фирмы было уже некуда. Она все время чувствовала, что застряла, пока однажды вышедшая недавно замуж закупщица при отделе товаров для рукоделия не объявила о своем увольнении. Несмотря на профессию отца, Бесси абсолютно не разбиралась в шитье, но все же решила сходить на собеседование. Там она поделилась своими опасениями, но ее успокоили: «главное – ты знаешь методы бизнеса и политику универмага», а остальное приложится. Бесси получила должность закупщика с годовым доходом 10 тыс. долларов (230 тыс. в сегодняшних ценах). «Я начинала с 4 долларов в неделю, мне было шестнадцать, а сейчас мне двадцать восемь, – писала она. – У меня есть дом, где мы живем, и я имею возможность помогать родителям, братьям и сестрам. Каждый год я по нескольку недель провожу за границей. Я еще достаточна молода, чтобы выйти замуж, если захочу». Если юные, амбициозные, как она сама, девушки, – заверяла Бесси читателей, – выберут карьеру в универмаге, это будет мудрым решением.

Глава 5

Президент Гортенс

В один из октябрьских дней 1934 года на «Бонвит Теллер» обрушился шквал репортеров, ведь первая в истории универмагов женщина-президент официально заступала на пост. Подтянутая и элегантная, 158 см ростом, одетая в облегающее бордовое платье, Гортенс шагала к лифту, а они, засыпая ее вопросами, бежали следом. Добравшись до своего кабинета на 11-м этаже, она расположилась за огромным столом с телефоном, календарем в серебряной рамке и пачкой сигарет, которыми она частенько угощалась, и принялась отвечать. Да, она никогда и нигде раньше не работала и ни разу не заработала ни единого цента. Да, супруг оказал серьезную моральную поддержку. Более того, именно он подтолкнул ее к решению занять эту должность. «Одни только женщины знают, чего хочет женщина в магазине»[126]. Планы на будущее универмага? Ну, поживем – увидим.

Голодная орава журналистов с жадностью впитывала ее слова. «Жизнерадостная, живая женщина, на чьем лице милая улыбка может мгновенно смениться твердой решительностью», – восхищалась «Нью-Йорк Таймс»[127]. Она «совмещает в себе непосредственность и “свежесть”