Когда женщины правили Пятой авеню. Гламур и власть на заре американской моды - Джули Сэтоу

Запада с уравновешенностью и интеллектом жителей Восточного побережья», – не жалел комплиментов «Вименз Уэр Дэйли»[128]. Большинство изданий оценивали внешность 43-летней Гортенс. «Невысокая женщина с фигурой дебютантки и личностью кинозвезды», – написало одно из них[129]. «Она МЫСЛИТ, как мужчина», – несколько сомнительный комплимент[130].

Для прессы и ее читателей само понятие «женщина – глава бизнеса» было чем-то экзотическим. В те годы почти все трудящиеся женщины либо выполняли неквалифицированные работы, либо занимали низшие должности. Десять с лишним лет спустя, в 1947 году, в управленческом и административном персонале женщины составляли жалкие 5 процентов. За следующие три десятка лет эта цифра практически не изменилась, увеличившись к 1978 всего до шести процентов[131]. В мире бизнеса путь к гендерному равенству оказался мучительно медленным. Компанию из списка Fortune 500[132] женщина впервые возглавила лишь в 1972 году – когда Кэтрин Грэм, вдова Филипа Грэма, стала руководителем «Вашингтон Пост». И лишь в 1987-м фирму, чьим собственником значится женщина, – «Лиллиан Вернон Корпорэйшн» – включили в котировочный список Американской фондовой биржи.

Гортенс не имела склонности выбиваться из общего ряда, нарушать установленные правила или бросать вызов статус-кво. Она систематически преуменьшала свои заслуги, и это объясняется в том числе абсолютной уникальностью ее положения. Несмотря на успешный дебют в «Бонвит Теллер», Гортенс облачилась в мантию скромности, играла роль наивной простушки. Вспоминая годы спустя свои чувства в то первое утро, она напишет: «Я ощущала себя не президентом, а перепуганной женщиной!»[133] Гортенс и позднее многократно применяла эту тактику умалять собственные достижения в бизнесе, подчеркивая, что женщина в ней – главное.

Касательно Бонвита «Нью-Йорк Таймс» сообщила, что 72-летний основатель универмага «ушел на покой по состоянию здоровья»[134]. В течение долгой карьеры ему доводилось переживать спады и даже финансовую панику, но перевод «Бонвит Теллер» в новое флагманское здание, когда за окном начиналась Депрессия, стал одной из тех грубых ошибок, оправиться от которых он так и не сумел. В 1934 году ему, кроме всего прочего, пришлось столкнуться с серьезными личными проблемами. Его супруга, с которой они прожили 40 лет, страдала от затяжной болезни, и, когда в январе она скончалась, у убитого горем Бонвита остались лишь горы медицинских счетов и опустошенный счет в банке. Летом он взял в универмаге длительный отпуск и отправился во Францию. В Ницце он снял комнату в квартире одной пожилой пары. Они втроем вскладчину покупали продукты и вместе готовили. Бонвит предавался долгим прогулкам и писал горестные письма друзьям о том, как одиноко жить новоиспеченному вдовцу и какие муки он испытывает, глядя, как разрушают универмаг, который он строил бо́льшую часть своей жизни.

Бонвит вернулся из Франции в комнаты гостиницы «Глэдстоун» на 52-й Восточной улице, где скромно прожил еще пять лет. В 1939-м он заболел тяжелой формой пневмонии, и его не стало. На похоронах присутствовало около 300 скорбящих, и хотя Гортенс была в их числе – она даже закрыла в честь Бонвита универмаг на весь день, – особого пиетета к предшественнику она не питала. Всем, кто спрашивал, она рассказывала, что, придя в магазин, застала «буквально морг. Он решительно нагонял тоску. Продавщицы стояли с горестными лицами. О, как мне не терпелось вдохнуть в него жизнь!»[135].

* * *

Самый крупный недостаток Гортенс на этом посту состоял в полнейшем отсутствии опыта, но она вскоре поняла, что здесь же кроется и ее тайная сила. Она обладала весьма слабым представлением о том, как вести бизнес, а ее представления о «Бонвит Теллер» складывались лишь из того, что успела понять за первые месяцы наблюдений и ее интуиции как женщины и как покупательницы. Полным профаном Гортенс, разумеется, не была – ведь она жила с Флойдом на протяжении всего его карьерного пути от младшего юриста до одного из богатейших людей страны. Но когда дело доходило до балансовых отчетов или закупочных ведомостей, в этих вопросах она не разбиралась совсем. «Ничего не попишешь, пришлось откровенно признаться в невежестве», – рассказывала она[136]. «Я привнесла в свою работу две вещи, которых, как мне казалось, жутко не хватает деловому миру, – это свежий взгляд, а также то, что мне всегда нравилось, – простой здравый смысл»[137].

В своей рекламной кампании в «Нью-Йорк Таймс» «Бонвит Теллер» решил сыграть как раз на неопытности нового президента, подчеркивая новый подход к бизнесу. «Пусть мы не профессионалы, зато делаем невиданное, – провозглашалось в рекламе. – Пусть мы женщины, зато за нами – чутье!» Далее воздавалась дань «вдохновенному, исполненному интуиции управлению главы компании», которую отличает «неожиданный угол зрения на то, что есть “универмаг”»[138].

При этом Гортенс с горечью отдавала себе отчет, что чем больше времени она проводит в «Бонвит Теллер», тем меньше его остается на семью. «Я работала, можно сказать, 24 часа в сутки, – писала она, – даже по ночам мне снился универмаг с его проблемами». В первые месяцы работы клала на ночной столик блокнот с карандашом. «Я могла внезапно вскочить посреди ночи с какой-нибудь идеей, которую нужно опробовать, или чтобы записать что-то, что надо сделать с утра». Старший сын, Стенли, в то время учился в пансионе, а вот младший, Брюс, жил дома, и он «начал жаловаться, что больше никогда меня не видит и что теперь у меня одна тема для разговора – “Бонвит Теллер”. Когда я соглашалась на эту работу, то поклялась себе не дать ей поглотить все мои интересы, не позволить ей высосать всю мою энергию, ведь на общение с детьми тоже что-то должно оставаться. Я решила, что не превращусь в “бизнес-леди”, если цена этому – счастье моей семьи»[139].

Гортенс решила, что ей нужен помощник, генеральный управляющий, который возьмет на себя часть ответственности и контроль за техническими аспектами бизнеса. Флойд когда-то слышал хорошие отзывы про одного коммерсанта из Милуоки по имени Уильям Холмс, он полетел туда познакомиться с ним и от имени Гортенс пригласил на работу. Позднее, когда Холмс уже уйдет из «Бонвит Теллер», он еще долго будет работать на Флойда. «Теперь, когда появился мистер Холмс, который разделит со мной стоящие перед нами задачи, – вспоминала Гортенс, – и будет заниматься вопросами, для которых у меня не хватает квалификации, у меня появилось время взяться за некоторые слабые места в нашей организации, которые у меня руки чесались исправить»[140].

* * *

Гортенс сравнивала свою работу на президентской должности с функциями домохозяйки, принимающей гостей. С одной стороны, это давало ей ориентиры, помогающие освоиться в новой роли, а с другой – примиряло с тем фактом, что