Культура Урала - Андрей Эдуардович Мурзин

В прощальном воззвании Областное правительство по-прежнему настаивало на том, что «…считает необходимым ввести в организацию управления Уралом начала, соответствующие его экономическим особенностям, и принципиально признает возможным создание в будущем общеуральского представительного органа, объединяющего работу местного управления горнозаводского Урала»28.

После утверждения советской власти прежнее административно-хозяйственное деление страны было признано не соответствующим новым политическим и экономически реалиям. Реформа районирования была задумана большевиками сразу после окончания Гражданской войны. Для перехода к новому административно-территориальному делению в стране в виде эксперимента и был выбран Урал качестве одного из промышленных районов.

3 ноября 1923 г. ЦИК СССР принял постановление об образовании Уральской области с административным центром в Екатеринбурге. Территория огромной области, в состав которой вошли Екатеринбургская, Пермская, Челябинская и Тюменская губернии, растянулась, как говорили, «от океана до Казахстана» (то есть от Карского моря на севере, до казахских степей на юге). Таким образом, уже при советской власти состоялось административное выделение Урала в качестве отдельного региона.

Конечно, советская власть руководствовалась в этом эксперименте не интересами Урала, а решала в первую очередь задачи по укреплению централизованной государственно-партийной власти29. Но вместе с тем возникали предпосылки для преодоления разобщенности губерний, существовавших на территории Урала, в интересах восстановления и развития хозяйственно-промышленного комплекса края.

Деятельность всей государственной промышленности было подчинено с 1924 г. Уралоблсовнархозу, в свою очередь подчиненного ВСНХ. К лету 1927 г. был разработан «Генеральный план развития хозяйства Урала», являющий собой уникальный документ. Он представлял собой научно обоснованную попытку перспективного планирования развития крупнейшего промышленного региона страны. План был рассчитан на 15 лет и предусматривал комплексное развитие Урала.

Провозглашение в середине 1920-х гг. курса на индустриализацию в стране, где основную массу населения по-прежнему составляло крестьянство, к Уралу как старопромышленному району привлекло всеобщее внимание.

В истории Урала происходит настоящий переворот. Речь идет даже не о смене технологической базы промышленности края. Изменяется буквально все: происходит новая колонизация Урала, формируется новая поселенческая сеть, создается новый образ жизни, культурный уклад, декларативно отрицающий какую-либо связь с прежним укладом горнозаводской жизни.

1930-е гг. – это время организации объявленного в стране «массового культпохода на уральские стройки». Коллективными усилиями и ускоренными темпами в 1930-е гг. создается образ сталинского «индустриального Урала», который впервые настолько зримо занимает свое место среди других регионов в общесоюзном пространстве.

Параллельно с этим решается задача создания нового (т. е. советского) уральского искусства. В значительной степени оно явилось развитием на Урале художественной практики двадцатых годов, связанной с попытками создания особой «пролетарской культуры», подчиненной целям «классовой борьбы пролетариата». Содержание уральского искусства с этого времени определяется и направляется создаваемым мифом об уральской истории, который в свою очередь становится формой исторического и регионального самосознания.

Укрепляя экономическую и промышленную мощь Урала, необходимо было в то же время накрепко привязать его к существующей власти. Для того чтобы решить эту противоречивую задачу, надо было лишить Урал его внутренней опоры – связи с собственной историей. Надо было представить дело так, словно мечта о социалистической революции была заветным желанием всей уральской истории, словно сам Урал является творцом нынешней советской реальности.

Противоречия между интересами центра и регионов, между государственно-партийным аппаратом и народом разрешались раз и навсегда путем введения жесткого требования строго подчинения и отказа от любых попыток проявления самодеятельности, сохранения какой-либо своей внутренней жизни вообще. Складывавшийся в стране политический режим создавал новый Урал для себя и стремился полностью подчинить все его существование своим интересам.

В условиях окончательного оформления в стране административно-командной системы и усиления сталинской власти отношение к индустриальному Уралу меняется. Отброшены всякие разговоры о Свердловске как «индустриальной столице» СССР. В 1934 г. Уральская область разделяется на Свердловскую, Челябинскую и Обь-Иртышскую. В 1938 г. из состава Свердловской области выделяется Пермская область с центром в Перми. Эти области теперь составляют Уральский экономический район.

Война с фашистской Германией стала для Урала, как и для всей страны, тяжелейшим испытанием. Уралу пришлось взять на себя главную тяжесть снабжения фронта.

Потрясения войны, необычайное напряжение всех сил народа вызвали мощную общественную рефлексию по поводу роли Урала в жизни страны, его своеобразия, особенностей «уральского характера». Может быть, впервые в отечественной истории власть обратилась к жителям края как к «уральскому народу», обладающему отличительными чертами30. Резко поменялось отношение к изображению уральской истории.

Всеми отчетливо ощущалась необходимость найти какое-то новое определение для Урала. Каждый говоривший о нем испытывал потребность предложить какой-нибудь из многочисленных вариантов: «сталинская линия», «один из главных опорных пунктов страны», «надежный арсенал доблестной Красной Армии» (И. Сталин), «кузница русского оружия», «становой хребет советской обороны (индустрии)»31. Край осознал себя как нечто единое, названное «сталинским Уралом».

Все испытанное и пережитое Уралом в эти годы дало ему другое, чем у прочих регионов страны, сознание. Он не просто стал «составной частью» страны, и не просто теперь «входил в состав» государства наряду с любой другой ее административно-территориальной единицей. С этой поры оказалось, что он целиком живет интересами «державы», рассматривая их как личные (в этом смысле у него больше не могло быть каких-то особых, собственных интересов).

Это усилило исторически сложившееся особое «государственное сознание» уральцев, их постоянную заботу об интересах «державы», ощущение ответственности за сохранение ее целостности и могущества. Урал действительно обрел сознание своей роли не просто как одного из важных для экономики регионов, оборонного комплекса страны, но именно как «опоры» государства, в том смысле, что он накрепко, напрямую оказался вовлечен вместе с центральной властью в исполнение «государственного дела».

С середины 1950-х гг. прежний политический режим начал утрачивать свою монолитность. Одним из знаков начавшейся «оттепели» стали хрущевские попытки реформирования государственной системы, направленные на преодоление прежней сверхцентрализации власти. В ходе реформы 1957 г. проводился переход от отраслевой системы управления к территориальной, предусматривающей возрождение территориальных Советов народного хозяйства. В каждой из областей Уральского региона были созданы свои совнархозы, позже укрупненные. Была начата перестройка планирующих органов, восстановлен ликвидированный в 1930-е гг. единый Уральский совет по координации и планированию работы на территории региона.

Как ни странно, но ближе к концу 1960-х гг. официально история Урала, «выправленная» с «классово-выверенных» идеологических позиций, все больше принимала окончательный вид схемы:

начало активного освоение русскими Урала с конца ХVI в. после похода дружин Ермака в Сибирь;

открытие «народными рудознатцами» богатств подземных кладовых уральских гор, когда по восточному склону Уральского хребта поднялись «заводские трубы и копры, в каменную глубь вгрызлись шахты и рудники»;

закладка в 1723 г. на реке Исети Екатеринбурга, ставшего