Дельфийский Оракул - Уильям Брод

описания. Диодор рассказал о том, как и когда возник культ поклонения Оракулу: это произошло после того, как пастухи заметили изменения в поведении коз на горе Парнас. Страбон сообщил, что из щели под храмом Аполлона выделяется пневма, которая «вызывает священное безумие». Лукиан написал мелодраму, в которой Оракул тяжело дышала, у нее вздымалась грудь, на губах выступала пена, у нее падал с головы лавровый венок, когда, охваченная священным огнем, она металась по храму. «Все века переполняют ее грудь, — писал он. — Все будущее рвется к свету».

Некоторое время, в конце первого и начале второго века н. э., при римских императорах, которые восхищались Грецией и покровительствовали языческим богам, Дельфы переживали нечто вроде возрождения. Ставший императором в 81 году н. э. Домициан помогал восстановлению храма, Адриан продолжил возрождение Дельфийского храма.

В этот период Дельфы приняли на службу одного из своих самых образованных и красноречивых почитателей — Плутарха. Это было приблизительно в 90 году н. э. В течение нескольких лет являясь верховным жрецом, в своих религиозных трудах он не только защищал чистоту великого святилища Аполлона, но еще описывал происхождение, характер и методы Оракула, особенно действие пророческих паров.

Он рассказал, как по горному склону в священных владениях текла вода, и при этом заметил, что источник располагался над самым храмом и снова выходил на поверхность под ним. Власти в Дельфах, писал он, использовали вытекающие внизу воды для обрядов очищения. В записках Плутарха прослеживаются несколько аспектов того, в чем можно разглядеть общий упадок Оракула: его пророчества больше не произносились стихами, жрицами зачастую снова становились простолюдинки, задававшиеся им вопросы носили скорее личный, малозначительный характер. Но обычно всем этим вещам Плутарх находил подходящие объяснения. Например, причиной снижения уровня задаваемых Оракулу вопросов он считал не невежество и неспособность жриц находить должный ответ на затруднительные вопросы, а воцарение римского владычества.

«В сущности, наступили полный мир и покой: война кончилась, люди больше не мечутся по стране, никаких гражданских беспорядков, никакого деспотизма, никаких в Греции иных бедствий или болезней, для лечения которых потребовалось бы много необычных способов лечения. Нет ничего сложного, или тайного, или ужасного, обсуждаются только вопросы по незначительным или самым тривиальным делам, вроде гипотетических вопросов, задаваемых школярами учителям: нужно ли жениться, или следует ли отправляться в путешествие, или взять деньги в долг, а самые важные консультации, запрошенные государством, касаются урожая, прироста поголовья стад и здоровья народа — изложением таких вещей стихами, придумыванием околичностей, нанизыванием непонятных слов на вопросы, требующие простого короткого ответа, занимается педант, который для поднятия авторитета Оракула приукрашивает ответ. Но у жрицы-пророчицы есть свое достоинство, и всякий раз, спускаясь в то место и находясь в присутствии бога, она больше думает о выполнении своего долга, нежели о подобной репутации или о том, восхваляют или корят ее люди».

В своем пространном трактате «Старение Оракула» Плутарх нарушает привычный для него оптимистический тон анализа и размышляет о процессах, которые сопровождали упадок Оракула. Он отмечает, что земля испускает много разного рода паров, некоторые из них вызывают умопомешательство, болезни или смерть. Другие оказывают благотворное воздействие. Величайшим из всех этих явлений он считает пневму. «Пророческая струя или дыхание — это самое богоданное и святое, — пишет он, — выделяется ли это само собой через воздух или приносится вместе с текущей водой».

Его ссылка на водные испарения, по-видимому, должна наводить на мысль, что родник и расщелина находились в одном и том же месте, об этом раньше не упоминалось ни у кого, для Дельф это было нечто новое. В конце трактата Плутарх рассуждает по поводу возможности того, что в течение сотен лет сила паров то падала, то возрастала, чем и может объясняться вдохновлявшее Оракула воздействие. И он дает понять, что посетители адитона могли ощущать такие изменения. Им нужно было только вдохнуть воздух в прихожей перед входом в помещение Оракула. Он говорил, что и посетители, и жрецы, и слуги храма замечали, как волнами просачивается ароматный запах, который он сравнивал с «самыми изысканными и дорогими духами».

В адитоне, писал Плутарх, пневма овладевала телом Оракула и просачивалась в его душу. Он предупреждал, что полная отдача богу никогда не должна происходить в момент, когда жрица пребывает в состоянии высокого эмоционального возбуждения или дурном настроении, иначе божественное опьянение и повышенная чувствительность могут сделать ее беззащитной перед силами, способными нанести ей вред. В заключение трактата Плутарх предложил вероятное объяснение причин, по которым на протяжении столетий сохранялась нестабильность пророческих действий Оракула.

«Сила духа влияет не на всех людей и на одних и тех же не всегда одинаково, она, как уже говорилось, только дает побуждение тем, кто пребывает в надлежащем состоянии и способен поддаться изменению сознания. Эта сила исходит от богов и полубогов, но при этом ее нельзя назвать ни постоянной, ни неуничтожимой, ни вечной».

После Плутарха в исторических анналах добавилось очень мало такого, что могло бы сравниться с глубиной его любознательности или анализа. Но поклонение Оракулу и ее божественному господину сохранилось надолго.

В культе Иисуса нет ничего подобного. Ко второму веку по всей империи получили известность христианские священнослужители и писатели, которые изо всех сил старались дискредитировать языческих богов и языческие обряды, особенно в Дельфах, которые они считали оплотом языческой веры. Они не обвиняли Оракула в шарлатанстве или обмане и не подвергали сомнению то, что Пифия испытывает временное сверхъестественное безумие, в состоянии которого она творит чудеса. Они утверждали, что за ее пророческим даром кроются происки дьявола. Силы Тьмы приняли обличие языческих богов. На самом деле Аполлон и есть настоящий Сатана. Он увлекает своих последователей сбивающими с толку предсказаниями и временами одаривает их подлинным провидением будущего, но только ради того, чтобы добиться своих дьявольских целей, чтобы отвлечь людей от единственно истинного Бога. Хуже того, христианские писатели утверждали, что Сатана не только околдовывал Оракула своими чарами, но и физически овладевал ею, когда она сидела на треножнике.

Пришествие Христа, говорили они, положило конец этим дьявольским обрядам. «Ключ Касталии иссяк», — несколько преждевременно поспешил возвестить о победе Клемент Александрийский.

К началу четвертого столетия император Константин принял христианство и подвигнул всю неисчислимую бюрократию Римского государства к принятию христианства в качестве официальной религии, так же поступили его сыновья. Однако в 361 году н. э. императором стал Юлиан Отступник, стремившийся вернуть языческих богов. В юности он полюбил греческий образ жизни и философию, что прекрасно изображает Гор Видал в романе «Юлиан». Став императором, Юлиан отрекся от христианских доктрин, приносил богатые жертвы древним богам