Идеальный капитан - Макс Воронов

Продолжая всем своим видом изображать разочарование, я с сомнением сказал:

– Не знаю. Попробую поговорить с генералом.

– А это совещание… Это предварительное или уже объявят официально? Или могут дать испытательный срок? Или уже окончательно?

Тут до меня наконец-то дошло, почему он психует весь день. Обычно ему звонит помощник Главного и передаёт всё устно, а тут – официальный бланк, с гербом и блестяшками. Видимо, Эрик решил, что кто-то внимательно посмотрел на его смету – ха! – пересчитал цифры – ха-ха! – и ошибка стала поводом вызвать меня на ковёр.

Я поджал губы и снова покачал головой.

– Даже не знаю. Но вы пока можете заниматься своими делами, – я ткнул подбородком в сторону двери.

– Да. Конечно.

Эрик вылетел в приёмную, а я развернул шоколадку и с удовольствием надкусил. Ничего, пусть поволнуется. В другой раз будет внимательнее.

Допив кофе, я забросил в рот мятную жвачку, одёрнул китель и эффектно распахнул дверь кабинета, явившись на пороге как суровый командир, храбро глядящий в лицо неминуемому увольнению – за ошибку в хозрасчётах. Судя по встревоженному взгляду Эрика, поза трагического героя вполне удалась. Хм, если бы я не пошёл в армию, мог бы попробовать себя на актёрском поприще.

Эрик вскочил из-за стола, шагнул ко мне. А вот голос у него неожиданно спокойный:

– Можно я пойду вместо вас? Это моя ошибка, я сам за неё отвечу, а вы тут ни при чём. Да, у вас тут принято, что командир отвечает за всех, но это же бред.

Вообразив, как мой помощник ворвётся на совещание по годовому плану и пафосно выдаст: «Не трогайте капитана, увольте лучше меня!», а может, ещё и китель на груди рванёт, – я аж слюной поперхнулся.

– Ценю ваше рвение, но субординация превыше всего. Вызвали меня – пойду я.

Он подозрительно вгляделся в моё лицо.

– Вы ведь не будете меня выгораживать?

– Конечно, буду. Любой командир именно это и делает.

Даже сам Главный – на подчинённых орёт так, что оглохнуть можно, но перед вышестоящим командованием стоит за нас горой. Хоть и никогда в этом не признается.

– Я, конечно, ценю, – физиономия Эрика стала упрямой, – но со мной так делать не нужно. Я могу сам за себя ответить. И вообще, это неразумно.

– А, ну с вашим представлением о разумности я уже ознакомлен. Почему оно сводится только к тому, что вас нужно или убить, или уволить?

Он насупился и пробурчал:

– Вы хоть когда-нибудь говорите серьёзно?

– Конечно. Я совершенно серьёзно прошу вас посмотреть, достаточно ли я красив для последнего дня на работе, – я натянул маску-намордник, расправил и покрутил головой перед Эриком. – Не хочу, чтобы, зачитывая приказ о моём увольнении, Главный заржал из-за того, что у меня шоколад по морде размазан.

Помощник оглядел моё лицо, покачал головой.

– Отлично, – удовлетворённо кивнул я. – Значит, я божественно прекрасен, и я полетел. А вы не вздумайте засиживаться! Как пять стукнет, сразу закрывайте кабинет. Это приказ.

Совещание было предсказуемо скучным: Главный бухтел на одной ноте, озвучивая нескончаемое количество цифр, я на автомате записывал вперемешку с каракулями и цветочками. Смысла в этом нет, всё равно всем дали распечатки с данными, но хоть какое-то занятие.

А когда этот ад наконец-то закончился – у меня уже глаза сонно закатывались, – Главный ещё и велел мне задержаться.

– Ну что, капитан, как там твой помощник?

– Отлично управляется с площадью стен, объёмом краски и прочими стратегически важными расчётами. Враг не пройдёт.

– Ладно, хорош зубоскалить, – проворчал Главный в меру раздражённо. – Или ты хочешь гулять по оранжевым коридорам?

– Никак нет.

– Ну так и отлично. Считайте. И кстати, Новый год скоро. Опять будет обер-прокурор, так что проследи, чтобы на этот раз твой помощник не нажирался в зюзю прямо у него перед носом.

Ух ты ж блин, я-то надеялся, что на майском балу пьянство Эрика прошло незамеченным, а оно вон как. Вообще, кому-нибудь другому за подобное влетело бы: притащил в часть гражданского – на тот момент не трудоустроенного официально – бросил его без присмотра, а тот пошёл на мероприятие, сел перед проверяющим из штаба и начал показательно хлестать коньяк. Уф, как это плохо… Но мне Главный сказал об этом очень спокойно и мимоходом – потому что если на меня орать, я ведь могу и обидеться, а кто тогда будет считать краски, швабры и прочее, что взбредёт ему в голову? Хорошо быть полезным сотрудником!

Так что я максимально нейтральным тоном ответил:

– Так точно.

– Свободен.

Коридоры уже опустели. Рабочий день полтора часа как закончился, все разбежались по домам, местные – по комнатам, один я прусь в кабинет только ради того, чтобы оставить документы. Такое у меня правило: держать рабочие бумаги исключительно там – спасибо, в моей комнате они мне не нужны, должен же я хоть где-то отдыхать от этого всего.

А пока я пёрся, думал о словах генерала. Даже не наорал на меня за косяк. И чувство такое приятное от этого – как будто за человека тебя считают, уважают, относятся с пониманием. А я вот на Эрика наезжаю даже за мелочи. Гоняю, как сидорову козу. А он ведь старается. Да если вспомнить Фрэнка, я теперь должен Эрику по утрам собственноручно кофе готовить, а по вечерам ботинки чистить, потому что такого замечательного работника у меня в жизни не было. А я вместо этого давлю на него ещё больше. Непорядок. Нужно исправляться.

Вышел я из-за угла неподалёку от своего кабинета и сразу увидел Эрика: сидит на полу рядом с дверью. Чуть меня завидел – вскочил навытяжку, уставился встревоженно, пытаясь по лицу определить, что было в генеральском кабинете. На волне предыдущих размышлений мне даже радостно стало: любой офицер душу бы продал за столь ответственного и неравнодушного к работе помощника, а он достался именно мне. Всё, отныне буду ценить!

– Лейтенант! – я аж заулыбался. – Почему под дверью?

– Вы приказали закрыть кабинет.

– А-а-а…

Как я и говорил, исполнительность – отличное качество для армии. Даже если она немного слишком… дословная.

В кабинете, бросив папку с бумагами на стол, я встал в позу и торжественно объявил:

– Генерал, конечно, был недоволен, но разрешил сделать дополнительную смету.

Помощник выдохнул с явным облегчением и расплылся в такой счастливой улыбке, что мне даже стало неловко за враньё. Чуть-чуть.

– Сейчас сделаю.

– Не-не-не. Рабочий день закончен. Посчитаем всё завтра, на свежую голову. И ещё.