Последняя капля слезы - Габдулла Мухамедгарифович Тукай

И мрачных дум заволочит тебя туман,

Ещё сильней измучит боль душевных ран!

Без милой, друг, куда умней на свете жить,

Чтоб одному – не двум – за всё в ответе быть;

Когда к тебе сам Азраил примчится в срок,

Ведь веселей сказать ему: «Я одинок».

Зачем тебе тогда вдвойне страдать душой

И испытать кинжалов двух удар двойной?

Кто одинок – тот две души не отдаёт,

И дважды он предсмертных мук не познаёт.

Из жизни редакции одной газеты

Уж праздник на носу, но в кассе и с огнём

Не сыщешь ни гроша – хоть покати шаром.

Как волк затравленный, по комнате своей

Издатель мечется. Гоморра и Содом!

Вот авторы пришли и гонорара ждут,

Наборщики стоят, и машинисты тут.

Все бая дёргают: «Получку поскорей!»

О боже, нас избавь: как страшен этот суд.

Тот всё твердит: «Купить я сапоги хочу».

Другой: «Я для детей куплю по калачу».

А третий говорит: «Мне непременно дай.

В деревню, – говорит, – я завтра укачу».

Издателю как быть? Послушал и рукой

Махнул на все дела, от злости сам не свой.

Неистово на всех глазами он сверкнул,

Кивнул он писарю сердито головой.

«Конторщик, поживей! Выписывай-ка счёт.

Талканову отправь, Шалканов пусть пришлёт.

Из Петербурга нам, поди, должны купцы.

Как там… Балканова возьми-ка в оборот!»

«Нет, нет, мой господин. Прислали нам давно.

Забыть про те долги мне было бы грешно.

Осмелюсь на чаёк червонец попросить.

Нет дома сахарку, мучение одно».

Беда издателю! Сошёлся клином свет.

Как пасека, жужжит просторный кабинет.

Хозяин, изловчась, скорей на волю прыг,

Но целая толпа за ним пустилась вслед.

Пришло и празднество, хвала ему и честь.

Народ валит с утра, куда валит, невесть.

Тот на коня вскочил, кто весел и богат.

А вам, наборщики, в калошу впору сесть.

Бедняги, жалко вас. Так горек ваш удел,

На вашем месте быть никто б не захотел.

Ведь вам и праздники и будни – всё равно.

Смешно ли это всё? Нет, братья, не смешно.

* * *

Мой друг, татарину вся пресса ни к чему:

Ему трактир нужней, гони вино ему!

Защёлка

(Свадебная песня)

Рубль золотом – защёлка

На воротах, на резных.

А красавица-сестрёнка

Стоит тыщу золотых.

Что, зятёк? Продрог в пути?

Хочешь в дом скорей войти?

Хочешь, миленький, согреться –

Чистым золотом плати!

Будь щедрее, не скупись.

Не заплатишь – отступись!

Не заплатишь – не пропустим,

Погоди, не торопись.

Ты к невесте, говорят.

Ты – жених, а я ей брат.

Или гостю неизвестно,

Кто стоит у райских врат?

Пред тобою рая страж,

Стража чем-нибудь подмажь…

Чем заплатишь за блаженство?

Что за гурию отдашь?

Не невеста – бриллиант!

Не невеста – сущий клад!

Тело – мрамора белее,

Губы – лал, глаза – агат.

Не жалей, жених, добра,

Золота и серебра.

Есть за что отдать и душу –

Чисто золото сестра.

Сыпь же пригоршни монет,

Заплати – дадим ответ.

Много дашь – получишь много,

Мало дашь – услышишь «нет».

Поглядим, щедра ль рука?

Сыпь, что есть, из кошелька.

Да в обёртке золотистой

Не подсунь нам медяка!

Из Байрона

Спустя года, стихотворенье это

Прочтя, поймёшь страдания поэта.

Тогда узнаешь, как тебя любил он,

Как он горел и жизни не щадил он.

Поймёшь, что больше нет его на свете,

Что – редкое созданье! – смерть уж встретил.

«Здесь, – скажешь ты со вздохом сожаленья, –

Он сердце схоронил в стихотворенье».

Дополнение

Ты не стала и, знаю, не станешь моею женой,

Но в душе до сих пор полыхает костёр нефтяной.

Для тебя ни запретов, ни веры на свете нет.

Чешуёй блеснёшь по воде – и исчезнет след.

Ты свободная женщина, что для тебя закон?!

Как юла ты кругла, и вертеться – вот твой канон.

Крик души

(Из уст одной женщины)

Я буду на своём и впредь стоять,

Мне прав моих отстаивать не стать,

Всё та же я: в свивальнике меня

Тугой пелёнкой спутывала мать.

Давно! Давно мне жизнь моя претит,

От притеснений, гнёта не уйти.

Как будто бы преступница, жила

С одиннадцати лет я взаперти.

Шпионом мать была, отец – жандарм,

В окно глядеть не разрешалось там,

Увидят – грязных оскорблений град,

И плачешь – слёзы с кровью пополам.

Но чем я виновата? В чём мой грех?

Зачем должна жить взаперти от всех?

Раз родилась ты девочкой на свет,

Живи без солнца и не слыша смех.

Да что там! Книга. В книгу не смотри.

О светлом ни о чём не говори,

А говори о тёмном и больном,

Мол, так от века. Далее нишкни.

Так познаёт мир мышь слепая, крот,

В том знанье пребывает весь народ.

Так всем велят мулла, ахун, ишан,

Мои родители глядят им в рот.

Жестоко я корю себя порой,

Крик исторгаю из души больной:

Томясь от жажды